– Прекрасно понимаю.
– Должен заметить, Лилиан не собирается отказываться от отображений фронтовых реалий вообще, иначе вся фабула потеряет какой-либо смысл, – ввернул мужчина.
– Я догадываюсь. Фронтовые реалии для нее – не более чем выгодный фон. Уверена, Чарлз в свое время относился к этому несколько иначе. Хорошо, Хадсон. Я перепишу этот сценарий. И сделаю это с позиции Чарлза, а не с точки зрения молоденькой старлетки, прохлаждающейся вдалеке от линии фронта и проливающей слезы умиления над письмами, написанными под аккомпанемент рвущихся снарядов.
– Похвальное рвение, – заметил Джек.
– Ни в чьих одобрениях не нуждаюсь, – резко парировала она.
– А если говорить откровенно, что тебя так разозлило в моем появлении? Не по поводу же одних только правок все эти гневные слова и взгляды? – попытался продлить беседу Джек Хадсон.
– Ты всерьез рассчитываешь, что мы когда-нибудь еще будем говорить откровенно? – переспросила Сэс.
– Да. А почему бы и нет? Мне очень интересно, отчего история любви Лилиан и Чарлза так важна для тебя? – осведомился внук главных героев.
– Она важна для Лилиан. Сделав ее канвой, на которой бы рисовался основной сюжет фильма, я рассчитывала таким образом привлечь внимание владелицы киностудии к экранизации этого сценария, а вовсе не собиралась отвлечь его от геополитических реалий той эпохи.
– То есть ты твердо считаешь историю любви вторичной?
– В масштабах мировой истории – безусловно, – согласно кивнула она.
– Лилиан эта мысль однозначно не понравится, – рассмеялся Джек.
– Ничего не поделаешь, таково мое мнение, – подытожила сценаристка.
– Правильно ли я тебя понял? Ты спекулируешь на сантиментах владелицы киностудии для того, чтобы продвинуть свой проект? – усмехнулся Джек.
– Давай не будем извращать факты. Я лично знала Чарлза. Он и Лилиан для меня все равно что родные. Я всегда с восторгом слушала, как они вспоминали историю своего знакомства и этот роман в письмах. Что еще могло меня так вдохновить на написание такого сценария? Но я считаю категорически неверным видеть в этом сюжете только лирическую составляющую и искусственно отделять ее от того трагического сценария, который разворачивался на фронтах Второй мировой. Ведь в конечном итоге именно видимое Чарлзом и испытанное им в этот драматический период сплотило их и сформировало его в того человека, с которым Лилиан прожила всю жизнь. Или ты со мной не согласен?
– Невозможно не согласиться с человеком, который демонстрирует такую убежденность, – иронически заметил Джек.
Сэс звучно хмыкнула.
А Джеку оставалось лишь удивляться, как много общих черт роднило ее с его высокочтимой бабкой. Годы жизни в особняке Хадсонов не прошли для Сэс даром. Она сформировалась в волевую и действительно убежденную в своей правоте женщину. Джек больше не находил в ней признаков той бесшабашной и вечно ищущей приключений выпускницы университета, с которой пережил столько удивительных и наполненных острейшими эмоциональными переживаниями ночей.
Она как бы вся дисциплинировалась, посерьезнела, и это видно было даже по ее строгому внешнему виду. Вместо стоптанных кроссовок теперь на ней были изысканные лодочки на умеренно высоких каблучках, а взамен мешковатой одежды «своего парня» – приталенный жакет и юбка до колен.
– Итак, Сэс, от своей версии ты отказываться не согласна?
– Я же сказала, что переработаю сценарий. А когда сделаю это, тогда и станем решать окончательно, пускать его в производство или нет. Только я бы предпочла обсуждать это с самой Лилиан.
– Не получится, – покачал головой Джек. – Я теперь на студии директор проектов. Моя прямая обязанность вести согласование со сценаристами в том числе.
– А что еще входит в твои обязанности? – ухмыльнулась Сэс.
– Что именно тебя интересует? – насторожился он.
– Ладно, – махнула она рукой, – забыли…
Конечно же, Джек догадался, на что она намекает, но уточнять посчитал небезопасным для бизнеса.
– В общем, передай Лилиан, что я переработаю этот сценарий, но до времени не вдавайся в подробности. О деталях я сама с ней поговорю, когда новая версия будет готова, постараюсь убедить ее расширить спектр тем.
– Хорошо. И хотелось бы еще согласовать с тобой график работ.
– А вот это целиком будет зависеть от графика работы моей няни, – улыбнулась Сэс.
– Няни? У тебя что же, ребенок? – искренне изумился бывший любовник.
– Можешь себе представить! – рассмеялась она.
– Честно говоря, с большим трудом, – признался Хадсон. – Хотя чего только в жизни не бывает! Сын, дочка?
– Мальчик, – с гордостью ответила молодая мать, просияв.
– Мои поздравления, – проговорил он.
– Благодарю.
– Раз так, то постарайся выкроить время. Ты понимаешь, как этот проект важен для Лилиан.
– Можешь не объяснять, – кивнула она.
– Относительно сценария… Ты управишься за два месяца? – спросил директор по проектам.
– За два месяца? Ты, должно быть, спятил?! Вы, по сути, требуете от меня совершенно новый продукт. Кто ж такие сценарии пишет за два месяца?
– Прошу тебя, постарайся, – озабоченно произнес Джек. – Лилиан втемяшилось выпустить фильм до шестидесятилетнего юбилея студии, – пояснил он. – Мы могли бы прислать тебе кого-нибудь в помощь. Только скажи.
– Ради бога, вот только этого ремесленничества мне не хватало, – раздраженно пробормотала она. – Не надо никого мне присылать. Постараюсь уложиться. Но ничего не обещаю.
– И на том спасибо, – подвел итог Джек.
– Вы, Хадсоны, умеете загнать человека в жесточайшие рамки, – прокомментировала Сэс.
– Я бы мог загладить вину тем, что пригласил бы тебя поужинать вместе… как-нибудь, – сказал он и спешно удалился, оставив ее на пороге собственного дома в растерянном недоумении.
Когда Джек совершенно скрылся из виду, Сэс не придумала ничего лучше, кроме как вернуться в дом.
– Кто этот дядя, мамочка? – строго спросил ее Тео, наблюдавший встречу через кружево занавесок на окне.
– Да так… один надоедливый господин, – утомленно ответила она.
– Простите, я не могла оторвать его от окна, – объяснила няня.
– Ничего страшного не произошло, Мария.
– А ты его знаешь? – допытывался сын.
– Не очень близко, дорогой, – ответила она.
– А он еще придет? – выяснял Тео.
– Надеюсь, что нет, – совершенно искренне ответила ему мать.
– И я тоже, – покивал мальчуган.
– Почему так? – удивилась мать.
– Он расстроил тебя. Я его не люблю, – ревниво объяснил малыш.
Джек вошел в гостиную особняка Хадсонов, которая в будни и выходные служила то залом заседаний, то артистическим салоном, а теперь против обыкновения пустовала.
