Бывало Ярый все же заглянет, и я, затаив дыхание, забивалась в угол кухни, с придыханием наблюдая, с каким аппетитом он уплетает бабушкины харчи. Собственно, и готовить меня баба Вера научила. Маме некогда было, а я хотела чтобы однажды Ярый и мою стряпню с таким же удовольствием поглощал.
Вот и дождалась…
Вспоминая с каким удовольствием он прошлой ночью отзывался о моей готовке, невольно улыбаюсь. Но тут же одергиваю себя, припомнив, чем в итоге закончилась наша беседа.
Тянусь к тумбочке, что у кровати, чтобы выложить в неё папироску, когда слышу, как щёлкает дверь.
— Баб Вер, я все добыла, как просили, но только давайте больше без столь экстравагантных заказов, — ворчу, поворачиваясь к двери. — Ой!
Зверь. Самый настоящий. Стоит и глядит на меня своими хищными глазами. А я теряю дар речи и от неожиданности выпускаю из рук контрабанду, роняя ее на пол, и надеясь, что она затеряется где-нибудь под койкой.
— Какие люди, — цедит Ярый, медленно надвигаясь. — Оказывается в одежде ты тоже ничего. Особенно в такой…
Кусаю губы, пытаясь мысленно заставить себя не краснеть от его сомнительных комплиментов.
Он оказывается достаточно близко, чтобы я почувствовала себя какой-то мелкой. Даже несмотря на то, что на мне сегодня босоножки на внушительной платформе, он все ещё на целую голову выше меня. Глядит с некоторым пренебрежением. А я не могу отделаться от желания прикоснуться к нему.
— Медсестричка, значит? — кивает на мой халат и мне кажется, что взгляд тёмных глаз непозволительно долго задерживается на моем вырезе.
— П-почти, — не смею ему соврать.
— И чем же нынче у нас лечат такие миленькие медсестрички? — с этими словами он вдруг опускается на корточки и к моему безмерному стыду без труда отыскивает на полу тонкую сигаретку.
Ярый почему-то не спешит подниматься, от чего мне становится неловко. Задумчиво крутит в руках папироску, и медленно-медленно скользит едва ли не осязаемым взглядом по моим ногам. Задерживается на слегка распахнутом подоле моего халата. У меня под ним тонкие хлопковые шорты, и я чувствую, как с каждой секундой, что Ярый смотрит на них они пропитываются влагой. Шумно сглатываю, невольно стискивая бедра.
Ярый облизывает свои губы, и прикрыв на мгновение глаза, все же поднимает на меня взгляд:
— И что это такое? — грозно спрашивает.
— Эт-то? Я… хочу…
— Я о сигарете, Олеся, — прерывает он меня ещё прежде, чем я успеваю ляпнуть какую-нибудь глупость.
Вот черт! Ну и как я собираюсь теперь выкручиваться? Более неловкой ситуации я себе и представить не могла.
Ярый поднимается на ноги, и устало опускается передо мной на больничную койку. Потирает переносицу:
— Смотрю, тебя воспитывать больше некому? Тогда этим займусь я, — он устремляет на меня яростный взгляд. — Ещё хоть раз увижу тебя с сигаретой, получишь по заднице. Поняла меня?
Дверь откроешь — по заднице, с сигаретой — по заднице… У него все одно.
Молчу, раздосадовано думая, что он похоже только грозиться горазд, а исполнять свои угрозы и не собирается.
— Иди ко мне, — требует он, маня пальцами.
Не раздумывая подхожу ближе, становясь между его раздвинутых бёдер. Большие ладони вдруг ложатся на мою талию, и скользят вниз. Его пальцы обшаривают карманы моего халата и бесцеремонно ныряют под полы.
Стою, не смея пошевелиться. Мужские руки ощупывают шорты, как бы невзначай скользя шершавыми пальцами по обнаженной коже.
— Где остальное? — хрипит он, поднимая на меня взгляд, но так и не отрывая ладони от моих бёдер.
— Ч-что?
— Остальные сигареты? — рявкает он, и будто бы не нарочно стискивает руки, сминая мою плоть.
— Больше нет, — мямлю я.
— Не ври мне, — одергивает, сжимая мои бедра до сладкой боли. — Я же чувствую, что от тебя пахнет табаком.
— Разве? — не могу удержаться от провокации.
Ярослав Сергеевич дергает меня на себя, утыкаясь носом в мою шею. Зарывается лицом в мои волосы, оцарапывая мою кожу своей грубой щетиной.
— Я же чувствую, — рокочет он рядом с моим ухом.
Должно быть все дело в том, что мне пришлось сходить в эпицентр больничной курилки, чтобы раздобыть заказ бабы Веры. Однако мне почему-то пока вовсе не хочется признаваться в том, что сама я не курю. Да и спалить свою заказчицу никак не могу.
— Правда больше нет. Закончились, — шепчу тихо. — Может угостите, Ярослав Сергеевич? Курить так хочется…
Он прихватывает мои волосы и притягивает меня к своему лицу, утыкаясь своим лбом в мой:
— Маленькая врушка, — выдыхает в мои губы. — Ротик у тебя свеженький. Зачем признаёшь то, чего не делала? Неужто… хочешь получить своё наказание? — с этими словами его ладонь со звонким шлепком опускается на мою задницу, и я не успеваю сдержать стон.
Ну наконец-то…
Ярый рвано выдыхает, будто получил удар под дых. Глядит на меня во все глаза будто как-то взволнованно:
— Я тебя не трону, — цедит грозно.
— Почему?
— Потому что себе дороже связываться с неопытными малолетками.
Так и думала, что в этом будет проблема.
— Так я ж вроде опытная, — вру снова, лишь бы он не сорвался с крючка раньше времени.
— Пара перепихонов ещё не делает тебя опытной соблазнительницей. Стоит к тебе приблизится и это становится слишком очевидно. Ты дрожишь как осиновый лист.
— Ничего я не дрожу, — выдавливаю обиженно, чувствуя, что его интерес ко мне тает с каждым произнесенным им словом.
И это он еще не знает, что я девственница, иначе вообще разговаривать бы не стал.
Ярый отстраняется, явно давая понять, что переговоры окончены.
— Рекомендуете пойти как следует опыта поднабраться, а потом попытать счастье с вами еще разок? —
