— Тебе весело? — с холодной вежливостью спросила она, избегая его взгляда.
— Это… интересно.
— В каком смысле?
— Держать в памяти все родственные связи — хорошее упражнение, — признался он. — Могу понять, почему у Патрисии заболела голова.
— Приемы у Форчунов не бывают скучными. — Легкая улыбка проскользнула в уголках рта.
— Этот тоже не назовешь скучным, — мягко согласился Макс. — А твоя улыбка делает его еще ярче.
Он услышал прерывистый вдох, увидел, как забился пульс на шее. И наконец ее взгляд встретился с его.
Все годы, которые они провели врозь, мгновенно забылись. Макс знал, что по-прежнему хочет Диану. И сейчас представилась отличная возможность снова сжать ее в своих объятиях.
Когда он взял ее руку, словно удар тока потряс все его тело. Макс почувствовал трепет ее пальцев и крепче сжал их, не дав освободиться. Он притянул Диану ближе. Она вытаращила глаза от удивления и негодующе выдохнула:
— Ты понимаешь, что делаешь?
— Заканчиваю танец, — сказал он, удерживая ее. — Поскольку твой партнер бросил тебя, похоже, тебе придется побыть со мной.
Диана обнаружила, что неожиданно осталась наедине с Максом. На этот раз он воздержался от гневных реплик по поводу ее замужества, Предпочел насмешливые замечания и очаровательную лесть. Еще до того, как он взял ее за руку и сжал пальцы, она почувствовала, что пропала. Две секунды прикосновения — и Диане пришлось признать, что никогда так мгновенно и жарко она не отвечала ни одному мужчине.
Ни до Макса, ни после Макса.
Вокруг них кружились пары. Ее явное сопротивление вызывало бы любопытные взгляды. Она привлекла бы еще больше внимания, если бы остановилась и потребовала, чтобы он отвел ее на место. А Диана с детства ненавидела выступать перед публикой. При матери, театральной диве, и отце, режиссере на Бродвее, она и сестры, казалось бы, просто обязаны были стать актрисами,
Каким-то образом получилось, что Диане такие гены не достались.
Ей нравилось работать по другую сторону рампы. Это одна из причин, почему она влюбилась в фотографию. Она всегда старалась помочь клиентам успокоиться, забыть, что они под прицелом объектива. Учила их технике расслабления и умения не видеть то, что пугает. Это помогло ей самой пройти через несчастливые подростковые годы и через еще более несчастливый брак.
А сейчас, кажется, самое время воспользоваться своим умением.
Диана закрыла глаза, сосредоточилась на музыке. Позволила ритму охватить ее. После того, как они прошли полный круг просторного бального зала, она утомила своего партнера.
— Не так быстро. В какой-то момент ты чуть не вспорхнула, словно бабочка.
— Я ходила на уроки танцев с трех лет. Это для меня не проблема.
Макс всегда ловил на лету даже невысказанное. Нет необходимости вслух объяснять, что проблема — он. Его рот скривился в печальной полуулыбке.
— Но это же только танец, — напомнил он.
— Только танец?
— А что это, Диана, по-твоему? — спросил Макс.
Не миссис Янг. Он вел себя чересчур любезно.
Диана не верила ему, не верила его улыбкам. Не больше доверяла она и своему телу, столь откровенно откликнувшемуся на его близость.
— Понятия не имею, — лукаво ответила она. — Помня о твоей враждебности во время наших последних двух случайных встреч, я не могу не удивляться. В чем причина такой вежливости?
— Ты думаешь, у меня есть цель?
— Думаю, ты считаешь, что я получаю удовольствие в твоей компании.
— А извинения помогут?
— За то утро? По-моему, потребуется нечто большее, чем «прости», чтобы забыть твое нелепое обвинение.
Диана сосредоточилась. Надо блокировать влияние его прикосновений, его запаха, проклятой коварной улыбки!
Они снова вальсировали. Макс долго молчал, ловко миновав другую пару. Зак и Скайлар так погрузились в разговор, что никого не замечали. А Макс крепче прижал Диану к себе.
На мгновение она забылась. Ее пальцы скользили по гладкой ткани его пиджака, а в памяти всплыла его горячая, гладкая кожа. Потом он заговорил, и низкий тембр голоса будто проник ей в кровь. Борясь с чувственными атаками, она не сразу поняла двусмысленность фразы.
— Я сохраню это в памяти.
Так он сказал. Но что он имел в виду?
Диана сомневалась, хочет ли она знать ответ на этот вопрос. Ведь Макс Форчун терпеть не мог проклятые сантименты и длинные объяснения. Он принимал решения и действовал.
Похоже, на сей раз у него не было плана действии.
— Это же только танец, — пробормотала она, повторяя его слова и завершая мысленный разговор.
Но Макс услышал. Откинулся назад, чтобы лучше видеть ее лицо.
— Я передумал, — сказал он. — Это не просто танец. Это наш первый танец.
— Да?
— Да. — Та же самая кривая улыбка мелькнула на губах. Но выражение его лица стало мрачным, и у нее сердце забилось медленнее и глуше. — Кажется, у нас никогда не было свиданий. Может быть, это еще один пункт, за который я должен извиниться?
— В этом нет необходимости, — возразила Диана.
В свиданиях не было необходимости, горько подумала она. Диана попала к нему в постель в первый же вечер знакомства. Конечно, они ходили в кафе и рестораны, чтобы поесть, но всегда поспешно возвращались домой и не могли оторваться друг от друга.
Только вернувшись в Нью-Йорк, в тревоге ожидая его ответного звонка, который так и не прозвучал, Диана беспощадно определила свой статус в жизни Макса. Ни одного визита к его родственникам. Никаких встреч с его друзьями. Сегодня вечером, танцуя с Заком, она с удивлением узнала, что он и Макс друзья с университета. И при этом Диана никогда раньше не видела Зака, а он не слыхал о ней.
Это и есть ее место в жизни Макса.
Полезно напоминать себе, что ее отношения с Максом начались и кончились в постели. Полезно знать, что сексуальное влечение еще существует. Она вполне зрелая женщина и понимает, что именно такое влечение называют игрой гормонов. Она справится с этим.
Прошедшие десять минут подтвердили это. Диана могла танцевать с ним, перебрасываться шутками и уйти, когда танец кончился.
Это только танец, повторила она про себя с новой, уверенной решительностью.
Она чувствовала, как тело отвечает на каждое касание его бедра, каждое движение руки, державшей ее за талию. Это был ответ, будоражащий воспоминания о ее первой любовной связи, о ее единственной любовной связи. Но это был только физический ответ. А потом она уйдет, расправив плечи и высоко подняв голову.
Меньше чем через неделю Макс Форчун уедет. Ее жизнь будет продолжаться, как и много лет назад. Единственное исключение — на этот раз без сожалений.
