себя не оправдываю. За что ты так поступила с сестрой? – Пойдем Карина отсюда, пока я не набил физиономию этой стерве.
Они поднялись с шестого этажа на восьмой. В ушах Карины все еще «слышался» голос сестры. Откровения, от которых ей было больно, поражали ее не столько сделанным, сколько цинизмом сделанного.
– Карина, я тебя очень прошу: не плачь, – говорил Женька, не решаясь обнять ее. – Что я должен сделать, чтобы тебе было не так паршиво?
– Ты уже все сделал, что смог на пару с моей сестрой. Она права в одном: ты не мог не знать, что ей от тебя нужно. Я не хочу больше говорить на эту тему. Оставь меня, уходи.
– Я соберу вещи и уйду. Того, что сделано не забыть и я понимаю, как я тебе неприятен. Если сумеешь простить – позвони.
Через полчаса Евгений ушел, оставив ключи от квартиры на полке в прихожей. Карина рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Ей казалось, что мир рухнул, что все, о чем они мечтали с Женькой, уже никогда не исполнится. Надежды на то, что сестра устроила просто розыгрыш, после увиденного «кино» на экране, не осталось. Успокоившись немного, Карина позвонила отцу и попросила после работы заехать к ней. Чтобы не начинать опять плакать, она решила выйти на люди и просто, без всякой цели, идти, куда глядят глаза. День тянулся нескончаемо долго. Отец приехал в 16:30.
– Как ты завтра планируешь свой день? – спросил отец. – В ресторан поедем до торжественного вручения дипломов?
– Пап, наберись терпения и выслушай меня до конца. Мы не поедем в ресторан и прекращаем всю подготовку к свадьбе. Ее, пап, не будет. Женька изменил мне с Мариной. Они оба признают это. Сделать вид, что ничего не произошло и выходить замуж я не буду. На вручение диплома я не пойду и получу его заранее. Я тебя очень прошу об одном: ты сам объясни это Симоновым, чтобы они не прилетали, и маме. Уговаривать меня, чтобы я изменила решение, не надо. Как думаешь, куда мне себя деть до первого августа?
– А сама куда хочешь? – грустно и растеряно спросил отец. – Знаешь дочь, я был на твоем месте. Мне было, как и тебе, двадцать три и мне наставили рога прямо перед свадьбой, – обняв дочь, говорил отец. – Мы дружили двумя парами. Аркадий с Ольгой поженились на год раньше. Наша мама любила Аркадия, Аркадий Ольгу, а я нашу маму. Аркашу я не оправдываю, но он, как и твой Женька, попался на удочку Татьяны. Я очень любил ее и сумел простить и забыть. Марина повторяет судьбу вашей матери. Очень непросто жить с женщиной, которая стремиться, своим обаянием, подчинить себе как можно больше мужчин. Я давно перестал задавать вопрос: «почему?». Возраст берет свое, и я стараюсь не думать на тему морали. Мне плохо с ней, но без нее будет еще хуже, – признался отец, обнимая Карину. – Я очень виноват в том, что слишком многое позволял Марине с подачи мамы. Она не знает слова «нельзя», для нее есть слово «хочу». Ты у нас другая потому, что твоим воспитанием занималась не твоя мама, а моя. Ты лучшее, что у меня было в жизни. Ты, дочка, моя гордость. Жизнь для тебя не заканчивается очередным разочарованием в сестре и потерей Женьки. Ты можешь простить его и вернуть, если любишь так сильно. И свадьбу можно не отменять, а перенести. Другое дело, если ты не готова простить. Это больно, родная моя, но ты справишься.
– Пап, я не понимаю Марину. Если ей так нужен был Женька, почему она не оставила его в своей квартире? Для чего нужен был весь этот цирк здесь? Только для того, чтобы сорвать свадьбу? Мне не за что мстить. Это как надо меня ненавидеть, чтобы устроить подобное, – недоумевала Карина.
– Чтобы ты стала несчастной как она. Она не любит никого, кроме себя. Возможно, влюбляется, но не любит. Вот и бесится, заменяя любовь сексом. Зависть, ревность иногда делают человека жестоким и непредсказуемым. Мне страшно подумать, что будет, если она влюбится без взаимности. Добиваться мужчину любым способом – это из области психиатрии. Вам с Женькой стоит все же поговорить, – советовал отец.
– О чем, папа? О том, что он не пришел сразу домой или о том, что вообще мог остаться дома и не ходить в клуб? Того, что случилось не исправишь. Все в прошлом, – говорила Карина. – Мне не хочется видеть ни его, ни ее. Это подло, папа!
– А ты можешь себе представить, как я себя чувствую в этой ситуации, дочка? Давай договоримся с тобой: поезжай куда-нибудь на пару недель. Сходи в турагентство, узнай о путевках, получай диплом, а вечерком загляни к нам на огонек. Договорились? Справишься?
– Справлюсь, пап. Ты не говори Марине ни о чем. Захочет – сама расскажет. Я просто отменила свадьбу, не раскрывая причины. Езжай домой, пока Татьяна Юрьевна не стала тебя разыскивать. Спасибо, что выслушал, – попросила она отца, целуя его в щеку.
– Вспомни легенду о надписи на кольце царя Соломона: «Все проходит…». Тебе нужно время, дочка.
– А ты конец легенды помнишь, пап? «Вот все и прошло», – сказал Соломон и увидел затертую надпись: «Ни что не проходит». Ты не беспокойся, пап, всемирного потопа не будет, мир не рухнул. Мне просто нужно загрузить себя чем-то.
Тринадцатого числа Карина получила диплом, сославшись на вечернюю занятость. Горящих путевок не оказалось и она, сев в маршрутку, поехала к родителям.
– Привет, мам, – сказала она, поцеловав мать в щеку. – Давай свои вопросы, если есть. Я к вам ненадолго.
– Мне кажется, что ты поступаешь неразумно, – глядя на дочь, сказала Татьяна Юрьевна. – Я не о том, что ты отменила свадьбу и не об отношениях с Евгением. В этом вопросе советчики не нужны. Почему ты не идешь на вручение диплома и банкет? Ты шла к этому шесть лет. Возможно, встреча с некоторыми однокурсниками состоится нескоро, если состоится вообще. Ребята разъедутся, и вы можете не увидеться долгие годы.
– Его я уже получила и особой радости при этом не испытала, – Карина достала из сумочки диплом и протянула матери. – Для меня, мам, важно окончить интернатуру, получить сертификат по специальности. Сидеть с кислой физиономией на банкете и лишний раз встретиться с Женей я не хочу, – говорила Карина. – Ребята с кем я дружу, остаются в городе. У меня будет возможность с ними встретиться в другое время.
– Давай, отметим это событие в ресторане семьей, – говорила
