К примеру, вот это.
«Дорогая Фло, я не могу поверить, что ты меня забыла! Та, чьи пальцы всегда пахнут цветами, а волосы свежим ветром, не может забыть того, кому в дублинской церкви было сказано «да». «Да-да!» говорю и я тебе, моя высокая белокожая красавица, краше которой не сыщешь на всем побережье. Если бы ты была рядом, моя спустившаяся с небес звездочка, я бы целовал тебя с головы до ног, зарывая каждый поцелуй в землю. Уверяю тебя, на этом месте из твоих поцелуев выросли бы замечательные цветы. Но я знаю, что из твоих, из наших поцелуев и так родится много прекрасного: дети, долгая жизнь, любовь, верность до последнего часа».
И вот теперь не было ничего, кроме промерзшей земли, скрипа снега, пара изо рта идущего впереди родственника.
Флоран медленно шла за дядей, периодически попадая в полосу коньячного аромата. Надо полагать, Альберт, пивший не первый день, успел проспиртоваться основательно.
— Вот так, Фло! — Он развел руками и сморщил худое, все в красных прожилках лицо. — Уж никак не ожидал, что переживу Грега, тем более твою мать! Такие молодые, здоровые, им даже пятидесяти не было… — Он всхлипнул. — И вот их нет, а я тут как тут… Что за жизнь, Фло?
Так называл ее отец в нередкие минуты счастья. В последнее время это случалось почти каждый день. Флоран было непривычно слушать это имя из уст дяди. При жизни отца дядя Альберт никогда не позволял себе называть ее так.
Расчувствовавшийся Альберт снова полез за коньячной фляжкой. Похоже, он нуждался в ней все чаще и чаще.
— Дядя, не надо, — попросила Флоран, глядя по сторонам. — А то мы так и до могилы не доберемся.
— Да-да, конечно! — Альберт бодро зашагал по дорожке из розового гранита. Они шли в ту часть кладбища, где виднелись свежие могильные холмики, где на темной, рассыпчатой земле лежали полуувядшие каллы, розы и хризантемы. — Вот, здесь! — сказал он, подходя к прямоугольному, плотно утрамбованному земляному холму. — Здесь они… лежат… здесь… — Он сморщился и отвернулся.
Флоран подошла ближе. На фотографии, прикрепленной к металлическому кресту, отец с матерью обнявшись сидели рядом. Она помнила это фото — оно стояло на столе в рабочем кабинете отца. Грегори и Люси улыбались, они еще не знали, что им предстоит пережить и какой страшный конец ожидает обоих.
Слезы комом стали в горле. Флоран сунула руку под куртку и слегка оттянула ворот свитера. Стало легче. Она перекрестилась, подогнула колени и мягко, стараясь не слишком давить на землю, опустилась на снег.
Она слышала, как рядом тяжко вздохнул Альберт, как где-то неподалеку хлопнула крыльями замерзшая птица.
Заснеженная земля холодила колени. Флоран положила ладонь на заснеженный холм и прислушалась — на мгновение ей показалось, что под этим твердым слоем земли жарко и безостановочно что-то стучит. Возможно, это подрагивала и крошилась прошитая морозными иглами земля, била крохотными коготками кладбищенская мышь. Хотя, скорее всего, это стучали в унисон два любящих, два неумолкающих сердца ее отца и матери, которые из небесных сфер переместились в подземную обитель.
Флоран прочла заупокойную молитву, набрала в носовой платок земли и поднялась. Альберт стоял рядом, беспокойно переступая с ноги на ногу.
— Пойдем? — Он повернул лицо к Флоран, провел ладонями по лицу, то ли прислушиваясь к неслышному ропоту вечности, то ли, напротив, возвращаясь к насущным земным заботам.
— Да, — кивнула Флоран. — Теперь можно.
Они медленно шли по дорожке.
— Дядя Альберт, расскажите мне об их последних часах, — попросила Флоран. — В подробностях, если можно.
Дядя Альберт отвинтил пробку заветной фляжки, сделал крупный глоток.
— А что там рассказывать? — Он шумно втянул в себя воздух. — На моем комбинате профсоюзы объявили забастовку, и Грег полетел, чтобы убедить их в нецелесообразности этого шага.
— А зачем с ним полетела мама?
Альберт приоткрыл кладбищенскую калитку. Над выхлопной трубой машины вился дымок — двигатель «крайслера» мягко пофыркивал. Мэри, ожидая их, замерзла и завела мотор.
— А вот этого я тебе сказать не могу! В последнее время она часто летала с ним. Ей постоянно хотелось быть рядом, а Грег не возражал.
— Кстати, а где похоронен пилот?
Они уже подошли к машине.
— А кто тебе сказал, что он погиб? — Он вопросительно выгнул брови.
— Как? — Флоран остановилась. — Ведь за штурвалом был Рид?
Альберт махнул рукой.
— Какой там Рид? — Он потянул дверцу «крайслера» на себя. — Если бы самолетом управлял Рид, Грег и Люси, возможно, были бы живы!
— Самолетом управлял папа? — Сердце Флоран забилось быстрей — казалось, его стук разносится по всей округе.
— Рид Вестакер в тот день сказался больным и за штурвал сел Грег!
— Значит, Рид жив?
Дядя громко хлопнул дверцей.
— Разумеется, жив, — ответила вместо него Мэри. Мотор всхлипнул, машина мягко покатилась по дороге. — Рид Вестакер сейчас находится в окружной тюрьме. Его подозревают в преднамеренном убийстве Грегори и Люси Рейд!
Вот это да! Сердце Флоран, внезапно взлетевшее к потолку, тут же ухнуло вниз.
— Рид жив?! В тюрьме?! Но зачем ему было убивать маму с папой?
Машина выкатилась на дорогу. Мэри переключилась на четвертую скорость. Дорога понеслась навстречу с бешеной скоростью.
— Мэри, я тебя умоляю, потише! — недовольно пробурчал дядя. — Не хватало еще, чтобы с нами что-то случилось!
Лицо Мэри исказила гримаса раздражения.
— Ага, когда я прошу выбросить эту отвратительную флягу, ты молчишь! А когда просишь меня ехать потише, я должна подчиниться?
— Это разные вещи! — завопил Альберт. — Моя фляжка ни угрожает никому, кроме меня! А машина на скорости… — Он запнулся. — Тебе недостаточно смерти Грегори и Люси…
— Я не они! — яростно выкрикнула Мэри.
Флоран с удивлением слушала препирательства родственников. Она еще помнила, как Мэри впервые появилась в их доме. Это была робкая, тихая простушка, которая тенью ходила за чересчур энергичным и всегда немного хмельным дядей. Эта ее традиционная покорность примирила Грегори с тем фактом, что в славном клане, ведущем свой род едва ли не от самого Колумбана, появилась бывшая танцовщица, не блещущая ничем иным, кроме как умением выгибать колени и совершать умопомрачительные па.
Теперь от этой тишайшей женщины не осталось и следа. Мэри превратилась в полновластную, суровую властительницу, главу рода. Интересно, эта метаморфоза случилась с ней еще до смерти родителей или уже после? Надо будет при случае поинтересоваться?
