– Как и о размерах этой квартирки величиной с кроличью клетку., – добавил он лукаво.
– Верно, – согласилась она. – Но я думала, что у меня в запасе еще целый месяц.
Стефан поставил чашку на поднос и вздохнул. Глядя на огонь, пылающий в камине, он тихо проговорил:
– Знаю, знаю. Я сожалею обо всем случившемся. Не будем упрекать друг друга.
Сожалеет? Интересно, о чем? – подумала Алекса. Уж не о поспешной ли женитьбе? Постепенно начинает осознавать свою ошибку и уже раскаивается?
Обхватив голову руками, он проговорил:
– Надо было действовать более решительно. Но я не смог взять Джессику к себе сразу же после гибели ее родителей в прошлом году. Тогда я жил в маленькой комнатке при институте. И мне казалось, что у дедушки и бабушки ей будет лучше. Девочка их любит, она привыкла к ним, и я не стал нарушать сложившийся уклад, так как знал, что скоро вернусь насовсем. – Он помолчал и тихо добавил: – Я всегда очень плохо переношу разницу во времени из-за длительного перелета, вот почему у меня голова раскалывается от боли. Единственное, чего бы мне сейчас хотелось, – лечь и заснуть. Нет ли здесь поблизости гостиницы?
– Да, есть одна, прямо у дороги. Скорей всего, в это время года там есть свободные места.
– конечно.
– Мне давно надо было это сделать! Как же я не догадалась! – прошептала она. – Пойти в гостиницу и забронировать места для всех нас!
– Не волнуйся, еще успеем. – Сев поудобнее в кресле, Стефан наблюдал за ней сквозь полузакрытые веки. – Как ты себя чувствуешь? Голова больше не болит?
– Иногда. – И прежде, чем он успел спросить ее о Дэвиде, она опередила его вопросом: – Ты не голоден? Может, суп разогреть или что-нибудь еще?
– пожалуй, не откажусь. Спасибо.
Стремительно поднявшись, Алекса быстро пошла на кухню. Ее вновь охватило отчаяние. «И зачем я только вышла за него замуж?» – подумала она. Прежняя Алекса легко бы со всем справилась, у теперешней нет на это никаких сил.
– Я купил дом около школы, – тихо проговорил Стефан, неожиданно появившись у нее за спиной. Она вздрогнула и уронила ложку. – Постарайся относиться ко всему спокойнее, – сказал он устало. – Право же, я не знаю, что и думать.
– Я не слышала, как ты вошел, – стала поспешно оправдываться Алекса. – Пойми, мне нелегко. Я считала, что у меня еще целый месяц в запасе, а тут…
– Я понимаю.
– Мне неловко, что в доме так тесно, но…
– Все. Больше ни слова об этом, – мягко остановил он ее лепет. – Я никак не могу понять, почему ты так нервничаешь. У тебя же было целых полтора месяца, чтобы привыкнуть к мысли, что я твой муж.
– Я не нервничаю, – оправдывалась Алекса.
– Не старайся занимать меня разговорами или еще как-нибудь развлекать.
– Я и не думаю.
– Наверное, я не должен был принимать твое поспешное предложение стать моей женой, ты была такой подавленной…
– Да, – она повернулась к нему лицом. – Я и не предполагала тогда, как это подействует на меня!
– Должно было подействовать, – заявил он категорическим тоном. Его зеленые глаза задержались на ней. – Я никогда тебя не обманывал, всегда был предельно откровенен с тобой. Жена нужна мне только для того, чтобы получить опекунство над Джессикой. Надо, чтобы ты пробыла с нами год, за это время постановление суда об опеке вступит в силу. А тогда ты можешь развестись со мной, выбрав любую подходящую тебе причину. Я выплачу тебе единовременную сумму, которую мы оговорим, и ты сможешь вернуться к привычной жизни. Если ты сейчас откажешься, Алекса…
– Не дави на меня, Стефан. Я не отказываюсь. Просто хотела сказать… – Что именно? О чем? О том, что она не забыла, какой он властный, какой основательный? Что у нее не укладывается в голове, что он действительно ее муж и они вместе должны делить и радости, и тяготы совместной жизни? Что она не в силах справиться со своим влечением к нему? – Просто хотела сказать, – повторила она как можно бесстрастнее, – что это дается мне нелегко… Мы ничего не знаем друг о друге. И я совсем не знаю, как принято делать то или иное в Польше, – добавила она с огорчением, – но…
– Да не жил я никогда в Польше! Я и поляк-то только наполовину! И никогда не говорил, что нам с тобой будет легко. Разумеется, первое время мы будем притираться друг к другу – это естественно, мы мало знакомы. Я, как и ты, не горел страстным желанием вступать в брак. Тебе надо было как-то устроиться, мне во что бы то ни стало нужна была жена, так что успокойся и не думай о неприятностях, пока они не произошли и, возможно, никогда не произойдут. Алекса, пойми, Джессике всего шесть лет…
– Я понимаю.
– Ребенок задерган и запуган, легко раним…
– Знаю! – согласилась Алекса. – Но ты на меня посмотри! – проговорила она со слезами на глазах. – Я себя-то с трудом обслуживаю, а тут еще ребенок!
– Ты справишься, – сказал Стефан убежденно. – Ты же сегодня справилась? Пройдет какое-то время, пока ты привыкнешь. Это и понятно. Ты лишилась всего, что было тебе так дорого… Дома, своего дела, Дэвида…
– Не надо, умоляю тебя.
– Тебе необходимо выговориться. Не держи все в себе. Выбрось прошлое из головы, будто его никогда и не было.
Да, надо собраться с силами и забыть. Тогда станет легче.
– Он продал дом, где вы с ним жили. Твой ресторан, дававший тебе средства к жизни. И это несмотря на то, что ты лежала в больнице…
– Я не заплатила за аренду! – возразила Алекса.
– Разумеется, не заплатила! Ты была в таком состоянии! Дэвид ни разу не навестил тебя…
– Нет, один раз он пришел, – перебила она его, словно защищаясь.
– Да, – мрачно согласился Стефан, – когда ты лежала без сознания. Не прислал ни одной записки… Даже не попытался что-либо объяснить…
Зажав ладонями уши, она проговорила с мольбой в голосе:
– Перестань! Прошу тебя! Прекрати сейчас же!
Стефан вздохнул, взял ее за руки и, глядя в ее бледное, измученное лицо, сказал:
– Дэвид поставил на тебе крест. Алекса. Согласись с этим, примирись… Он поступил с тобой по-свински, по-другому не скажешь.
Она и сама все отлично понимала, и не надо ей это разжевывать, как маленькому ребенку.
Выдернув руки, она отвернулась и стала зачет-то размешивать суп.
– На свете немало таких вот Дэвидов. А еще больше людей, которых отталкивает обезображенная внешность. – прошептала Алекса. – Как ни старайся, а этому горю не поможешь.
– Ну, это ты напрасно! Ты совсем не безобразна! – возразил Стефан с несвойственным его характеру возмущением. – Ты действительно хрупкая, измученная, потерянная, но безобразной тебя не назовешь… Дэвид так и не звонил тебе?
– Нет.
– Извини меня, но…
