— Так, здесь вы можете действовать. Кроме окон — их моет специальная фирма.
Это было огромное общее помещение без отдельной спальни. Взгляд Алины остановился на кровати. В одно мгновение ее фантазия безумно разыгралась, и она увидела Маттея Делагриве лежащим на простыне. Естественно, голым, а не в своих коричневых брюках и желтой безрукавке. Кто же ложится одетым в кровать… Взгляд девушки метнулся к груди Маттея. Загорелой, со светлыми вьющимися волосами, мужественной и притягивающей…
— Вы, случайно, не видите мои очки, мадемуазель?
Алина смущенно отвела глаза.
— Очки? Ах… нет, простите.
— Тогда поищите их, Божье дитя! — Маттей Делагриве неуверенно двинулся вдоль стеллажа. — Еще раз скажите ваше имя.
— Я…
— Ну, в общем-то все равно, я никогда не запоминаю имен, — прервал он Алину и низко согнулся над уставленным различными безделушками столом. — Для простоты буду звать вас «Тутси»… Поскольку так зовут мойщика окон, то я смогу не перестраиваться.
— Что? Мойщика окон зовут «Тутси»? — удивилась Алина.
— Ну, скажем так, он мог так назваться… мне и тем, с кем имел дела… причем, со мной, естественно, у него ничего не было… Вы действительно нигде не видите мои очки?
Алина тряхнула головой. Что за человек! Слеп, как дождевой червь, и не способен запоминать имена. То, что он не имел никаких дел с мойщиком окон, ее мало утешило. Как и то обстоятельство, что она встретила такой в высшей степени доброжелательный прием лишь потому, что Делагриве увидел в ней новую уборщицу, причем «увидел» — громко сказано. Все крайне усложнялось! Во всяком случае, Алина предчувствовала, что дружелюбность хозяина исчезнет, как только она откровенно расскажет об истинной причине своего появления.
— Я… я… ах…
— Да? — Маттей посмотрел в ее сторону, ориентируясь, скорее, на голос. — Где вы находитесь?
— Здесь! — Алина взмахнула руками.
— Ах так… Я считал, что это торшер… Что вы собирались сказать?
Алина закусила губы.
— Я… я… я не хотела бы, чтобы меня звали, как мойщика окон.
Маттей потер подбородок.
— Очевидно, вы правы… Я буду звать вас «Сокровище»! Вы ничего не имеете против «Сокровища»? Когда-то у меня был хомяк с таким именем. Или против такой клички тоже возражаете?
Алина протестующе подняла руку.
— Нет, нет, теперь все в порядке… А что стало с хомяком?
— После того, как я трижды садился на него, я решил сохранить жизнь «Сокровищу» и подарил его. Новый владелец очков не носил.
— Я так и подумала. — Алина рассматривала ухмыляющееся и слегка неуверенное лицо Маттея, и вдруг ее осенила гениальная идея. Она обнаружила стоявший у окна его стол для рисования, на котором, само собой, царил беспорядок. Поскольку Делагриве плохо видит, она может разложить на столе собственные рисунки. Затем найдет его очки, и в тот самый момент, когда он начнет их надевать, укажет на свои рисунки и гордо заявит, что хотела бы получить его протекцию. Естественно, Делагриве от ее творчества пришел бы в полный восторг, и тогда, надо надеяться, ей был бы обеспечен доступ в редакции крупнейших газет!
Сказано — сделано. Алина открыла свою папку, выудила лучшие рисунки и положила их сверху работ Маттея.
— Вы еще тут? — услышала она его нерешительный голос.
— Да, естественно. — На стол порхнул последний лист.
— Что… что вы там делаете? Очевидно, копаетесь в моих рисунках? Я этого не люблю. Вы никогда не должны убираться на моем рабочем столе.
— Это я вам гарантирую, не беспокойтесь, господин Делагриве. — Алина еще раз с удовлетворением посмотрела на свою композицию рисунков. Превосходно! — Я только распаковала свои вещи.
— Вы что, принесли с собой все, что необходимо для уборки? Очень интересно. Вы как художник, который всегда пользуется определенной кистью.
— Примерно так. — Алина осмотрелась. Сейчас ей обязательно нужно было найти очки Делагриве. Тогда, наверное, они лучше бы поняли друг друга. Только где же они?
Маттей Делагриве кивнул в ее направлении.
— Вы все еще только топчетесь на месте, мадемуазель. Не хотите ли наконец что-нибудь сделать?
— Конечно, я уже начинаю. — Проклятые очки! Алина стала лихорадочно искать, сняла с дивана подушки, сложила несколько разбросанных вокруг газет, посмотрела под стеллажами и до такой степени осмелела, что даже подняла подушки и одеяло на его кровати.
— Эй, стойте! — Делагриве протестующе поднял руку. — Зачем вы роетесь в моих вещах?! Если пытаетесь найти деньги, то вам не повезло. Я никогда не держу дома денег и…
— Я ищу ваши очки, а не деньги! — Алина возмущенно повернулась к нему. — За кого вы меня принимаете?
У Маттея опустились плечи, а лицо стало виноватым и еще более симпатичным.
— Сожалею, мне не стоило этого говорить. Извините меня! Я опять срываю на вас свое скверное настроение. — Он указал на диван. — Взгляните еще раз, могу ли я сюда сесть, нет ли тут очков.
— Садитесь, — пробормотала Алина обескураженно. — Я уже там посмотрела. Вспомните, где вы в последний раз ими пользовались?
Он беспомощно пожал плечами и опустился на диван.
— Ну, здесь, в квартире…
— Я имела в виду, что вы при этом делали.
Маттей еще раз пожал плечами.
— Не имею понятия. Вы знаете, я не обращаю внимания на такие мелочи.
Он не помнит ни имен, ни того, что делал пять минут назад, — такой человек хорош только за чертежной доской или за мольбертом, когда создает свои прославленные на весь мир комиксы и карикатуры. Взгляд Алины, став отрешенным, снова скользнул в сторону кровати. И тут же в голову пришли соответствующие мысли: очевидно, этот человек, кроме изумительного таланта рисовать, имел и другие, заслуживающие внимания способности…
— Забудьте наконец об очках! — Хотя Маттей Делагриве, очевидно, взял себя в руки, в его голосе все же звучали нотки раздражения. — Соберите свои причиндалы и начинайте.
У Алины больше не было возможности продолжать этот маленький фарс и представляться уборщицей. Но еще один шанс остался.
— Я сейчас принесу пару вещей из вашей кладовки, господин Делагриве. И снова вернусь.
Она торопливо поднялась по лестнице в настойчивой решимости осмотреть также такие невероятные места, как ванна, сахарница и холодильник, где могли оказаться его очки. И этого человека она, как и все окружающие, считала таким замечательным!
Алина уже безуспешно обыскала кухню, и стоило ей в отчаянии перейти в ванную, как она услышала внизу грохот. Девушка сразу поняла, что произошло: господин Делагриве снова зацепился за что-то из мебели и упал.
