Какое мне дело до того, что он женат? Я для него только обеспечение, он сам так сказал. Просто как-то неправильно с его стороны не упомянуть хотя бы о своей жене.
— Привет, Алена, — говорит он статной красавице, с любопытством глядя на меня. — Это Роуэн.
— Приятно познакомиться, Роуэн. — Она кивает мне головой, как нормальный человек, воспитанный в хороших манерах, но я продолжаю смотреть на нее.
— Роуэн — моя гостья, — говорит Джулиан, в его голосе слышится веселье. — А Алена… моя сестра.
Его сестра! Молодец, Джулиан Никитин. Уверена, что он держал эту информацию при себе, чтобы посмотреть, как я отреагирую, а я попала в ловушку, которую он для меня расставил.
Залившись румянцем, я тепло улыбнулась Алене, чтобы загладить свою прежнюю грубость.
— У тебя вечеринка? — спросила она, глядя на приготовленную мной еду.
— Нет, я просто готовила. Ну, практиковалась. Я кондитер, и у меня есть свободное время, так что…
— Ах, — тепло улыбается она.
— Еды хватит на всех, — говорю я, протягивая оливковую ветвь. — Мы как раз собирались садиться за стол.
Как только я произношу эти слова, меня охватывает странность ситуации. Я нахожусь в плену в доме Джулиана, а теперь приглашаю его сестру поужинать с нами. Но еды здесь хватит на целую армию, и Джулиан не жалуется.
— Да, присоединяйся к нам. И, может быть, ты объяснишь, почему так неожиданно зашла?
Брат и сестра переговариваются с первого взгляда, и я чувствую, что я — предмет их молчаливого обсуждения.
— Неужели женщина не может заглянуть к старшему брату, когда он в городе?
Он хмыкает и выдвигает стул для нас обоих вокруг стола в столовой.
— Роуэн, почему бы тебе не рассказать нам, что у нас на ужин?
***
УЖИН — ДЕЛО НЕЛОВКОЕ. Мы все сидим, смотрим друг на друга, не зная, что сказать, кроме как поговорить о еде.
Алена задает вопросы о том, где я училась и где планирую работать кондитером. Я роботизированно отвечаю на ее вопросы, а Джулиан хмурится и наполняет наши бокалы вином.
В итоге я оказываюсь более чем навеселе. Может быть, мне не стоило терять бдительность и позволять себе поблажки в виде алкоголя в компании людей, которым я не могу доверять, но мне нужно было что-то, чтобы снять напряжение. А прекрасное вино, которое налил Джулиан, было чертовски приятно пить.
Наконец, я прервала напряжение, назвав слона в комнате.
— Все это какая-то хуйня, — говорю я.
— Что ты имеешь в виду? — Глаза Джулиана сузились до щелей.
— Я. Ты. Твоя сестра. Тусуемся и ужинаем. — Я взмахнула рукой над столом. — А всего два дня назад ты приставил пистолет к моей голове.
Алена поперхнулась и потянулась к своему стакану с водой.
— Что за хрень, Джулиан?
Джулиан остается бесстрастным.
— Я думал, мы это уже прошли.
Алена ловит мой взгляд, и мы разражаемся хохотом. Это тот самый ледокол, который нам нужен.
— Господи, как мы можем быть кровными? — Потом Алена говорит мне: — Извини моего брата. Он слишком долго был Вором. — Когда я в замешательстве скорчила гримасу, она объясняет. — Вор — это как человек, но в русской мафии.
Джулиан фыркнул.
— Я знал, что вы двое наброситесь на меня.
Я с любопытством смотрю на него, пока он тянется за очередным пирожным. Он — странное противоречие, завернутое в одну очень привлекательную упаковку, и я хочу узнать о нем больше.
— Так как же ты стал Вором? — спрашиваю я, любопытство берет верх.
После минутного молчания, когда Джулиан, похоже, раздумывал, как много рассказать, Алена бросает в его сторону скомканную салфетку.
— Это не такой уж большой секрет, — поддразнивает она. — Просто скажи ей.
— Хорошо. — Джулиан взбалтывает вино в своем бокале. — Мы не родились в Братве, как большинство других людей в этом мире. Мы родились в Москве, в обычной русской семье, которая переживала трудные времена. Когда мне было шесть лет, а Алена была совсем маленькой, мы переехали в Нью-Йорк, а именно на Брайтон-Бич, где уже обосновалось много русских эмигрантов.
— Ни один из моих родителей не говорил по-английски, и работу найти было трудно. Мама некоторое время работала в прачечной, но этого было недостаточно, чтобы прокормить семью. Отец иногда подрабатывал в доках мойщиком. После смены к нему обратился другой русский мужчина с предложением подзаработать, помогая украсть грузовой контейнер с оружием. Папа согласился: нам нужны были деньги. Нужно было накормить семью.
Он пожимает плечами, почти защищаясь, но я киваю, чтобы он продолжал. Я понимаю, как бедность порождает отчаяние.
— Человеком, который вписал его в сделку, был Сергей Козлов, тоже русский эмигрант. Он как раз строил свою империю Братства в США и привлек моего отца в этот бизнес. Сделал его Вором. — Джулиан и Алена обмениваются тяжелыми взглядами. Он сглатывает, но продолжает. — Наш папа и Сергей вместе создавали Братву Козлова, пока папа не погиб, защищая Сергея в бою. Верный до конца.
— Мне очень жаль, — говорю я, прикусив губу. Я не хотела ворошить такую печальную историю.
Алена мягко улыбается.
— Ничего страшного. Это случилось очень давно.
— Ты тоже работаешь на Козловых? — спрашиваю я.
— Нет. — Она фыркнула. — Я — закупщик одежды для парижской марки класса люкс. Я не имею никакого отношения ни к какой организованной преступности, — добавляет она с оттенком пренебрежения, но я не задаю дальнейших вопросов.
До конца обеда мы погружаемся в беседу. Алена вклинивается с забавными историями из их детства. Она веселая и обаятельная — солнышко для ворчуна брата. Не то чтобы он сегодня был ворчливым. Он был весел. Подтрунивал над сестрой за то, что она грязнуля и не любит одеваться.
После еды Джулиан предлагает помыть посуду, чтобы мы с Аленой могли продолжить разговор. Мы расположились на разных концах дивана в гостиной, наслаждаясь теплом, исходящим от камина, и разговаривая обо всем — от выбранных нами профессий до современных модных тенденций. Все-таки странно общаться с людьми, которые держат меня в плену, но я не могу отрицать, что мне это нравится.
Ни с того ни с сего Алена садится чуть прямее и прикусывает губу.
— А он к тебе хорошо относится? — спрашивает она, приподнимая одну идеально вылепленную бровь.
Я удивленно моргаю от ее вопроса.
— Да.
— Хорошо. — Кажется, она вздохнула с облегчением. — Он не из тех, кто обижает женщин, но я должна была спросить.
— Не пойми меня неправильно, — восклицаю я. — Я здесь против своей воли, но…
— Но что?
— Я думаю, что каким-то хреновым образом он оберегает меня от других мафиози, которые хотели бы причинить мне вред, чтобы наказать моего брата.
Она кивает в раздумье и поджимает губы.
— Джулиан не носит свое сердце на рукаве, но по тому, как он смотрит на тебя, понятно, о чем он думает.
Ох. OХ.
После утренней заморозки сексуальное напряжение вернулось, и я не могу отрицать химию между нами. Наша связь — это провод под напряжением, который гудит в моих костях, когда он рядом. Как бы я ни старалась, я не могу просто заглушить это.
Прежде чем я успеваю подумать, что ответить, Джулиан прочищает горло и дает знать о своем присутствии в комнате.
— Можно присоединиться? — спросил он, глядя на меня с лазерной фокусировкой.
— Конечно. — Несмотря на наличие свободного места, он устраивается между нами на диване, поднимает мои ноги и кладет их себе на колени. Рукава его рубашки закатаны, обнажая аппетитные веревочные предплечья, и мне приходится напоминать себе, чтобы я вернула язык в рот.
Алена ничего не пропускает между нами.
— Я устала, — щебечет она. — Мне пора идти.
— Нет, не надо, — говорю я, и в это время Джулиан говорит:
— Спасибо за визит.
Она издала горловой смешок и поднялась с дивана.
— Роуэн, было приятно познакомиться с тобой, и спасибо за вкусную еду. Я сама себя провожу, — добавляет она, подмигивая.
Я хочу что-то сказать или двинуться с дивана, но застываю на месте, загипнотизированная его большой мозолистой рукой, проведшей по моим голеням и босым ногам. Не говоря ни слова, он берет мою правую ногу и начинает массировать ее, его сильные пальцы творят чудеса с моими уставшими подошвами. Это так приятно. Все, что я могу сделать, это откинуться назад и закрыть глаза, утопая в ощущениях.
