Арина, глотая слезы, бессовестно замкнула полюс. На ней надета помятая больничная пижама, бледное лицо жутковато выделяется в полумраке комнаты. Моя голова беспощадно гудит, а и без того пугающее изображение в глазах слегка двоится. Меня ударили молотком по голове? Ничего не помню. Как оказался здесь, что случилось, как мы вернулись с Эвереста. Почему Арина в больнице? Почему я в больнице? Какого черта, в конце-концов!
- Что ты здесь делаешь? - скриплю, как старый диван. Язык шевелится с трудом, но я все же нахожу в себе силы сесть на кровати. Мои губы тут же накрывают другие, соленые от слез.
-Очнулся, -Арина выдыхает это прежде, чем снова поцеловать. - Я ждала два дня прежде, чем тебя оставили одного. Чуть ума не лишилась. Они делали все возможное, но ты не просыпался. Я думала, что... – она уткнулась носом в мое плечо и еле слышно закончила, - ...убила тебя.
Я не успел задать ни один из миллиона вопросов, как за дверью послышались голоса. Они становились ближе с каждой секундой. Сложно разобрать, о чем они говорят, но голос отца я мог узнать из миллиона других. Арину от себя пришлось отрывать буквально силой и не уверен, что только физической. Кажется, невольно выставил блок.
- Сюда кто-то идет.
Она метнулась к выходу с такой скоростью, что я едва успел схватить ее за руку. Хм, удивительно, реакция не пострадала. Но резкое движение тут же отдалось в голове. Я закрыл глаза, чтобы не рухнуть обратно.
- Ты не успеешь, они уже близко. Залезай в шкаф, блокируй мысли и не высовывайся. Потом обсудим, что произошло.
Тихо скрипнула маленькая, едва заметная дверь в углу и в тот же момент открылась другая. В комнату вошла самая неожиданная компания из возможных. Отец решил устроить разбор полетов прямо в больничной палате?
***
В узкую щель между двойными дверями видно было немного, но кое-кого из вошедших мне удалось разглядеть. Глава, Кира и несколько незнакомых мужчин. Один из них был похож на Феликса. Наверное, это и есть отец, протолкнувший сына в нашу невероятно перспективную группу, что б ей. Немного сутулый, с цепкими маленькими глазками, мне кажется или он странно посмотрел в сторону шкафа? Неужели заметил? Фух, нет. Отвернулся и прошел вперед. Теперь мне был виден лишь кусочек дверного проема и слышны голоса.
- Очнулся? Прекрасно, - ровный, поставленный голос Главы. Тон отдает холодком и не предвещает ничего хорошего. – Как ты объяснишь все произошедшее?
Я услышала скрип и шелест жестких больничных простыней. Кажется, Кирилл пытался подняться на ноги. Не знаю, успешно или нет. Судя по звукам, обратно он не сел.
- Не понимаю, о чем ты. Я с самого начала предупреждал, что отправлять необученного Мыслителя с нестабильным даром на миссию красного уровня – идиотизм. И если Большой Совет полным составом явился в лазарет посреди ночи, чтобы судить меня или курсанта Дмитриеву, то прошу сначала разобраться с приказами, которые я вынужден был выполнять. Многие смогут подтвердить, что я со своей стороны сделал все возможное, чтобы не допустить участия курсанта Дмитриевой в миссии, - хрипло, но твердо изложил свою позицию Наставник. Кажется, ему не в первый раз приходилось «держать ответ» перед этими людьми.
- Глава, у него частичная амнезия и очень сильная травма головы. Можете отложить разбирательства до завтра? Кирилл, сядь, – низкий мужской голос кажется смутно знакомым, возможно, это тот же доктор, что лечит меня. Но я в этом не уверена. Ладно, о чем я? Сейчас я ни в чем не уверена. Даже в том, что происходящее со мной реальность, а не очередная порция бреда. Только подумайте, я – убийца. Да, не прямое попадание, но из-за меня погибло две сотни человек, а Кирилл лежит с перебинтованной головой и пытается защитить нас перед лицом Ассоциации. Все это похоже на ночной кошмар больше, чем на реальность.
- Не вмешивайтесь в чужие дела, Комаров, - холодно оборвал его Ярослав. Глава Ассоциации во всем своем великолепии. Комаров? Родственник наших Леры и Коли? Может быть, отец? Я навострила уши. Раз появилась возможность узнать больше, чем положено, надо этим воспользоваться.
- Он прав, Глава. Наследник не знает, что произошло. Ему не успели рассказать. Требовать с него отчет сейчас – не лучшая идея. Совет пришел удостовериться в том, что он жив и в состоянии полностью восстановиться до церемонии. Думаю, мы увидели и почувствовали достаточно.
Я чуть не выпала из шкафа. Что это было? Моя мать только что высказалась в защиту Кирилла? Строго. Разумно. И да, Главе нечего на это ответить. Даже так, он не может выступить против нее и Кира это знает.
- Она права, Ярослав. Твой сын в добром здравии, сейчас это самое главное для Совета. Объект спасен. Миссию можно считать успешной, а остальные разбирательства отложить, как минимум, до прихода расследования Теней, - спокойный и совершенно мне незнакомый голос подвел итог этого неприятного разговора.
- Хорошо, - без энтузиазма согласился Ярослав, - отложим это. Теперь, если вы не против, я хотел бы поговорить с сыном наедине.
***
Вы когда-нибудь пробовали возражать десяти сильнейшим мыслителям, когда в голове нет никаких более-менее адекватных мыслей. Только боль, шум и непонимание. Как будто в море мыслей произошел шторм. Сейчас, в эту минуту особенно сильный порыв ветра подхватил небольшой деревянный кораблик и швыряет его от виска к виску. О каких разбирательствах они говорят? Что произошло? Ответ доктора про частичную амнезию немного прояснил ситуацию, но меня от раздражения это ни капельки не спасло.
К счастью, желающих составить компанию мне и отцу не оказалось. Несколько бесконечно долгих минут и палата опустела. Я старался не думать о шкафе и его обитательнице, чтобы никоим образом не привлекать внимание материи и членов Совета. Это было сложно, особенно, когда Кира высказалась в мою защиту. Сей факт стал неожиданностью даже для меня, что уж говорить об Арине, сидящей в шкафу. Дай ей, Творец, терпения не выдать себя. Ноги. Лучше думать о ногах. О том, что они вот-вот онемеют, и я рухну на пол.
- Оракул умирает, - огорошил меня отец, стоило Совету покинуть палату, - раньше, чем мы предполагали. С этого дня я начинаю готовиться.
Я ждал этого момента много лет. С тех самых пор, как узнал про Теней и вступил в заговор, пообещав им свободу. С тех самых пор, как решил во всем подчиняться отцу, чтобы достичь цели. Еще немного и я буду свободен. Если меня когда-нибудь спросят, что я почувствовал, находясь в одном шаге от свободы, я отвечу - страх. Одно дело жить и мечтать о свободе. Говорить себе, как только стану свободным – обрету счастье! Думать об этом каждый день, как о далекой мечте. Лететь на свет, на путеводную звезду, указывающую тебе путь. И вот, наконец, почти достигнув цели увидеть, что это - огонь. Полыхающее беспощадное пламя, которое протягивает к твоим тонким крыльям свои обжигающие щупальца.
- Что я должен делать? - остается надеяться, что я не выгляжу сейчас, как ошарашенный болван.
- Процедура стандартная. Ты должен присутствовать на объявлении Наследника в следующую субботу. Вместе со своей парой, - между его бровей на долю секунды появилась небольшая морщинка и тут же пропала. Словно он вспомнил что-то неприятное, но вовремя взял себя в руки. Душевные метания отца меня никогда не волновали, но в это момент внутренний голос испуганным голосом Арины напомнил: «Они в той же ситуации, что и мы». Я отогнал эту мысль, классифицировав как бессмысленную и даже лишнюю. Мой отец не заслуживает ни понимания, ни жалости.
- Это всё? – неужели будущему Наследнику ничего не нужно делать.
- Нет, - он швырнул на кровать тонкую красную папку, - посмотри это, когда я уйду. И, - зачем в нашем разговоре появилась эта МХАТовская пауза, я так и не понял, но спокойно ждал продолжения, - я еще не определился.
