Ей показалось, что Фэн подавил смешок.
— Так как? — неуверенно спросила она, когда он снова обратил на нее внимание. — Вы согласны?
— Что? Смотреть на вас маслеными глазками поверх тарелки с индейкой?
Найна заскрежетала зубами.
— Нет. Стать моим очередным кавалером. Вы… вы грубы, несносны, но от вас хоть не разит мартини. — Фэн молча уставился на нее: казалось, он не верил ушам своим. Она поспешила добавить: — А когда кончатся празднества, вы не станете делать мне предложение.
— Угу, в этом можете не сомневаться, — проговорил Фэн. — Пусть я груб и несносен, но еще не доходил до того, чтобы делать предложение лимонам.
— Так вы согласны? — Она с трудом сдерживала раздражение.
— Нет, не согласен. — Он выключил свет у себя над головой, и его лицо погрузилось в полумрак.
Он ей отказал. Она столько собиралась с духом, чтобы обратиться к нему, а он отказал.
— Но почему? — Найна принялась его уговаривать. Если теперь бросить затею, лучше не станет: она и так уже выставила себя в нелепом виде. — Вам ведь не хочется проводить Рождество в Нью-Йорке. Вы сами так сказали.
— Действительно не хочется. И в Чикаго не хочется — выдавая себя за кого-то, кем я никогда не был.
— Вам не нужно быть кем-то, кем вы никогда не были. Можете оставаться самим собой. Папа наверняка не знает, кто вы. Верно?
— Вряд ли.
Ну вот, все в порядке. По крайней мере…
— Фэн, чем вы в самом деле занимаетесь? — Пожалуй, это не важно, но на случай, если ей удастся уговорить его изменить свое решение, ей надо хоть что-то знать о нем.
— Я занимаюсь импортом продовольственных товаров. — Он не стал вдаваться в подробности.
Так, он всего лишь агент по закупкам какой-нибудь компании, торгующей шикарными продуктами. Вот почему он ехал в Нью-Йорк. Ее отец не имеет отношения к сфере продовольствия, так что вряд ли он знал о Фэне больше, чем ему надо знать. Ее план мог бы удаться… Если бы только Фэн не отказал ей.
— Фэн, — сказала она, — я уверена, что проблем не возникнет…
— Естественно, потому что я не собираюсь впутываться в вашу интрижку.
Он сказал это достаточно учтиво, но твердо. Ей был знаком этот непререкаемый тон. Она нередко слышала его у Джозефа. Но… Она на мгновение задержала дыхание: когда Джозеф не в состоянии был потребовать, он платил.
Найна прикрыла глаза. Она не хотела платить Фэну за услуги. К тому же она сомневалась, что его удалось бы купить. Впрочем, если… если бы удалось, это было бы лучше, чем альтернатива еще раз провести Рождество, увертываясь от слюнявых поцелуев, хватающихся за нее лап и лживых признаний в любви.
Джозеф всегда говорил ей, что каждому человеку есть своя цена.
Она решилась.
— Я не прошу вас делать это даром, — поскорее сказала она, отрезая себе путь к отступлению. — Сколько это будет стоить?
Она услышала, как он с шумом втягивает воздух, увидела, как напряглись его плечи, и на мгновение подумала — или понадеялась? — что он откажется. Но он после продолжительного молчания, на протяжении которого она почти что слышала, как у него в мозгу скрипят колесики, заговорил четким, деловым голосом — уже совсем не бархатным:
— Вы сколько предлагаете, мисс Петрофф? И чего именно за это потребуете? — В его глазах появился блеск, значения которого Найна не уловила.
Она сглотнула. Почему он говорил так отчужденно? И снова назвал ее «мисс Петрофф» — по фамилии, которая у него ассоциировалась с незаслуженным богатством и привилегиями. Но, казалось, он был готов согласиться. Ее охватила неловкость.
— Я уже сказала вам, — ответила она, снова нащупывая верхнюю пуговицу. — Я… мне просто хочется, чтобы вы стали моим кавалером на несколько дней.
— Да? И какие именно услуги предполагает эта должность? — Он пожал плечами. — Мне еще никогда не платили за то, чтобы я за кем-то ухаживал.
Найна опять звучно сглотнула. Она глаз оторвать от него не могла. И была почти уверена: он все замечал и очень радовался, что она не в силах стряхнуть с себя наваждение.
Но в его голосе было не больше тепла, чем в айсберге. Он что, действительно думает, что она из тех женщин, которые готовы заплатить мужчине, чтобы он… чтобы… Ну да, ясно ведь: он так и думает. Пожалуй, затея была все-таки не блестящей. Может, еще удастся выпутаться.
— Сколько? — спросил Фэн, не дав ей времени выразить мысль в словах. Едва заметное движение его губ — не мгновенно ли подавленная улыбка? Нет, это невозможно, решила Найна.
— Я… не знаю, — забормотала она и прикусила губу. — Я не собиралась требовать, чтобы вы… э…
— Занимался любовью с вами? В таком случае цена должна быть несколько ниже, верно?
Боже! Такого ужаса она себе не представляла. Она так оторопела, что уже не знала, как выпутаться.
Она облизнула губы.
— Сколько вы хотите получить?
Он назвал сумму. Вполне приемлемую. Столько она легко могла себе позволить… И если Фэнтон Хардвик считал, что цена ему такова, он, должно быть, стоял еще ниже на корпоративной лестнице, чем Найна предполагала. И все-таки не создавалось впечатления, что он помышляет продвинуться, используя ее родство с Джозефом Петроффом. Это было уже кое-что: это было лучше, чем прирученные Джозефом женихи.
— Хорошо, — согласилась она. — Схожу за чековой книжкой. — Она встала. Стук колес под ногами вторил частым ударам ее сердца.
Через несколько минут она раз-другой взмахнула пером, и все свершилось.
Фэн проверил чек, который она подала ему, и холодно кивнул.
— Кажется, все в порядке, — протянул он.
— Вот и хорошо. — Найна прикусила губу. — Мм… Завтра мы будем в Чикаго. Вам не кажется, что нам стоило бы…
— Отрепетировать нашу рождественскую мистификацию? — договорил он и поднял с ее плеча волосок, внимательно осмотрел его, а потом бросил на пол.
— Ну… по крайней мере договориться о том, что нам рассказывать, — поправила Найна. Она была в полуобмороке.
Он кивнул.
— Пожалуй, в этом есть смысл. Увидимся за завтраком, хорошо? Спокойной ночи, мисс Петрофф.
— Спокойной ночи. — Она подождала, думая, не попытается ли он воспользоваться переменой в их отношениях. Но он всего лишь протянул руку к звонку, чтобы вызвать проводника — постелить ему полку.
Прежде чем уйти, Найна оглянулась. Фэн сидел, развалясь на диване. Раскованный, соблазнительный. Как раз перед тем, как она захлопнула за собой дверь, он снова провел рукой по волосам. Когда он опускал руку, Найна поймала его взгляд. Глаза его светились недобрым, дьявольским блеском, и она подумала: во что это она влипла?
