Юрий Горюнов - Город наших надежд (сборник)

– Давно. Соскучился даже.

Мужчина отпустил ее руку и ни слова не говоря, нанес удар в голову Никите. Тот успел немного увернуться, чтобы смягчить удар, но все же кулак достал его скулу вскользь. Никита отшатнулся и тут же нанес ответный удар, так, что противник отлетел на пару шагов.

Видя, как развиваются события, друзья, оставив девиц, бросились на помощь. Вместе с ним рванулся и их заводила. Татьяна не успела понять, что произошло, но только увидела мелькание рук Никиты и движения его тела, а затем лежащих на асфальте мужчин, жадно ловивших ртом воздух. Они не издавали ни звука, сил хватало только чтобы хватать губами воздух и корчиться от боли. Девицы завизжали.

– Пойдем. Зачем нам приключения здесь. Я на машине и довезу тебя.

Он взял ее за руку и повел вдоль дороги. Она послушно шла за ним. Пройдя мимо нескольких машин, он остановился у своей, и открыл дверь. Садясь, Татьяна взглянула назад, мужчины все еще лежали на асфальте, след девиц простыл.

Уже в пути она взглянула на него.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– Если бы не ты, было бы скверно.

– Забудь. Считай, что это был сон, и мы были в клубе вместе, все остальное приснилось.

– А как ты там оказался?

– Случайно, конечно. Но когда увидел тебя и идущего за тобой мужчину, понял, что и мне пора.

– Почему?

– Опыт ситуаций и не твой тип мужчины. Но не это главное, не в твоем это характере.

Она улыбнулась и повторила: – Спасибо.

– Да, ладно. Проехали.

– А что с ними?

Он повернулся к ней: – Тебя что это интересует? Минут пять полежат, а потом поползут зализывать раны. Ты не ходи больше одна.

– Хорошо, – Татьяна вдруг поняла, что ей хочется с ним соглашаться, хочется знать его мнение, хочется слушаться его, – я была с подругой и сглупила. Она выходит замуж и устроила девичник, – закончила она грустно.

– Ряды редеют.

– Мой ряд состоял из двух человек.

– Но подруги от этого не исчезают. И в чем была твоя глупость?

– За ней заехал жених, и они предложили меня повезти, а я отказалась. Мне бы не хотелось, чтобы ты думал, что я такая, какой могла показаться тому типу.

– Я так не думаю. Я знаю, что ты другая. Не будем об этом.

– Как скажешь, – и снова она чувствовала приятное чувство, не знакомое ей, от того что соглашалась, – а ты заметил, что мы ушли от официального обращения друг к другу?

– Даже не думал. Само получилось. Да так и лучше.

Никита знал, где она живет и уверенно вел машину. У ее подъезда он вышел из машины вместе с ней, и тут она увидела у него на скуле ссадину и красное пятно под глазом.

– У тебя будет синяк, – констатировала она.

– Пройдет.

– Конечно, но сейчас ты поднимешься ко мне, приложим лед. И не возражай, – заявила Татьяна, видя его попытку отказаться, – а потом поедешь. Пошли. – И не дожидаясь ответа, не давая ему времени на него, повернулась и направилась к дому.

Дома она провела его на кухню, посадила за стол и, достав аптечку, обработала ссадину. Он сидел тихо, молча, лишь иногда по его лицу пробегала легкая гримаса боли, от прикосновения к ссадине.

– Интересно, все мужчины так болезненно реагируют на прикосновение к ранам? – заметила она.

– Возможно те, кто более стойко переносит раны душевные. Восстанавливая баланс болевых ощущений.

Татьяна не стала вступать в дискуссию. Затем достала из холодильника лед, положила его в целлофановый пакет и, обернув в полотенце, приложила к его щеке.

– Держи, я пока чай приготовлю.

– Зачем?

– Чтобы пить. Могу я напоить чаем своего спасителя?

– Тогда лучше кофе, а то усну.

Татьяна, не поворачиваясь к нему и наливая в чайник воду, ответила:

– Если уснешь, я будить не буду, – и, повернувшись, добавила, – чтобы выпроводить из дома.

– Надеюсь.

Он сидел, уперев локоть в стол, и поддерживал ладонью лед.

– Где ты так научился драться?

– Я же не всегда был программистом. Вернее не только им.

– А кем?

– Оставим мое прошлое в покое, там мало интересного, но много крови.

– Но у тебя это очень профессионально, я даже ничего не успела понять.

– Меня этому учили. Все было на уровне рефлексов.

– Ты мог их убить?

– Мог, но такой цели не ставил.

– Тебе приходилось убивать? – тихо произнесла она.

Никита выдержал ее взгляд: – Да. Но иного выхода у меня не было, иначе не сидел бы здесь сейчас. К этому привыкнуть нельзя, смириться еще как-то можно, но вот терять друзей, – и он замолчал.

– Теперь понятно, почему ты такой сдержанный. Я навела справки. О тебе мало информации. Программист и так далее.

Никита засмеялся:

– А ты хотела, чтобы в отделе кадров все было написано. Да на другой день вся организация знала бы обо мне больше, чем я сам о себе. Утечка информации у нас поставлена хорошо, – он, помолчав, добавил, – Там, где я бывал, записей не ведется. Меня там никогда не было.

– Извини, не хотела ворошить твою память.

– Иногда полезно ее ворошить. Смотреть на мир начинаешь реальнее, и видеть его красоту.

– И приходилось плакать?

– Да, и даже кричать от бессилия и невозможности исправить.

– Остается только догадываться о том, чем ты занимался.

– Не фантазируй, не надо. Давай закроем эту тему.

Татьяна не стала возражать. Она приготовила ему кофе, а себе чай. Разговор шел с перерывами, перескакивая с одного на другое. Он порой вспоминал смешные случаи из жизни, она свои.

Она еще никогда не проводила время с мужчиной так легко. В их встрече не было натянутости, недосказанности. Это был своеобразный вечер воспоминаний. Не было обязательств и не свербила мысль, что все это закончится и начнется проза жизни – секс. Это была беседа двух людей, когда разговор идет взахлеб, как будто каждый хочет поведать другому, что не успел еще кому-то рассказать, и вот сейчас, здесь это было возможно. Не надо было прикидываться, а можно быть собой. Этого она не всегда позволяла даже наедине с собой. Никто из них не ждал полной откровенности от другого, но не обманывал, рассказывал то, что считал возможным. Они выплескивали эмоции сегодняшнего вечера.

В начале третьего он собрался ехать: – Мне пора.

Она не стала задерживать, понимая, что так надо.

Уже около двери, когда он ей сказал, – до свидания, – она поцеловала его, – до свидания. Спасибо. Он не стал спрашивать, за что и она сама призналась: – За чудную ночь.

Уснула она быстро и, учитывая, что легла поздно и ночь была беспокойной, проснулась поздно. Днем позвонила Олеся:

– Ты где пропадаешь? Уже час не могу дозвониться.

– легла поздно, а телефон отключила.

– Ты там одна? – с подозрением спросила Олеся.

– Одна, совсем одна. Все нормально.