— Ты обвиняешь меня во лжи?
— Нет, Толливер. Однако выплатить столь большую сумму без согласия Теда было бы невозможно, и если сделка действительно наклевывалась, как ты утверждаешь, Тед был бы в курсе.
— Знаешь, Джессика, Арнольд предупреждал меня насчет тебя, — вспылил Толливер. — Он сказал, что не случайно ты так спелась с этой очковтирательницей Лидией Олбрайт.
— Жаль, что Си-ти-эй не получило подобного предостережения. Похоже, ни я, ни Джереми не были должным образом проинформированы о твоей репутации и о твоих деловых способностях.
— Репутация? — взъелся Толливер. — Это ты говоришь мне о репутации?! Да разве можно иметь худшую репутацию, чем у тебя, — четыре года прожить с геем, лишить агентство двух суперзвезд и служить подстилкой бабнику-продюсеру? Не говоря уже о том, что твоя первая помощница слиняла из Си-ти-эй, прихватив с собой самые важные документы и нашу клиентскую базу. А известно ли тебе, что Джош Драгатсис каждый день названивает всем нашим лучшим клиентам?
Джессика ужаснулась. Толливер переступил черту. Переходить на личности запрещено. Джесс доводилось выдерживать схватки с агентами, но никогда прежде ее коллега не лгал столь нагло и не поливал ее грязью в присутствии руководителя компании. Потрясенная, она посмотрела на Джереми, ожидая, что за такую дикую сцену тот вышвырнет Толливера за дверь. Но Джереми неподвижно сидел на диване, и его молчание красноречиво свидетельствовало, на чьей он стороне.
Джессика выдохнула:
— Я думаю, Толливер, ты все сказал. На этом совещание закончено.
Толливер встал и, не говоря ни слова, удалился.
— Джесс, я даже не знаю, — прошептал Джереми. — Если заявления Толливера насчет сделки с «Уорлдуайд» верны…
Джессика взорвалась:
— Да не верны они, Джереми! Я уверена.
— Это серьезное обвинение против того, кто является сопрезидентом агентства.
— Однако Толливер все разыграл настолько умело, что доказать обратное практически невозможно не так ли? — Джессика надеялась, что Джереми поймет его замысел. За время своего трехлетнего пребывания на посту президента Си-ти-эй она продемонстрировала Джереми свою безоговорочную преданность и сейчас, когда он был поставлен перед выбором, ожидала того же взамен.
Джереми поднялся с дивана, отводя взгляд от Джессики.
— Так дальше продолжаться не может. Ты знаешь, чем чреват подобный скандал. Отсутствие доверия на таком уровне неизбежно приведет Си-ти-эй к краху.
— Я согласна, Джереми.
— Джесс…
— Не надо больше ничего говорить. — Джессике казалось, ей следует рассердиться, и минуту назад так и было. Ей хотелось выплеснуть свой гнев на Толливера — клеветника и лгуна. Но внутри вдруг что-то щелкнуло, и ей стало все равно. Джереми, Си-ти-эй, должность сопрезидента — какое все это имеет значение?
Джереми повернулся к двери. Оба понимали, что все кончено, но ни он, ни она еще не были готовы это озвучить.
— Значит, идем юридическим путем, — сказал Джереми, вновь обретая свою британскую чопорность.
— Да, — ответила Джессика.
— Хорошо. Не торопись, Джесс, это ни к чему. Я вовсе не намерен выпроводить тебя за дверь в сопровождении охраны.
— Спасибо, Джереми. Значит, даешь еще пару недель, чтобы уйти красиво?
— Конечно, само собой. Как тебе будет удобно.
И он вышел.
Джессика глубоко вздохнула. Она чувствовала себя воздушным шариком, который только что проткнули булавкой. Она была уставшей, измученной, но тем не менее очень спокойной. Ни страха, ни горечи от столь глобальной потери — тех чувств, которые, как ей прежде казалось, она будет испытывать в случае увольнения, — не было. Вместо этого она неожиданно ощутила себя свободной — теперь она могла полностью распоряжаться и своей жизнью, и своим временем.
Джессика сидела на диване в гостиной, ожидая Майка. В целом она была спокойна, хотя немного нервничала — неизвестно еще, как он воспримет ее известие. Вот он въехал на дорожку, и в окнах отразился свет фар его «астон-мартина». Открылась, а затем захлопнулась дверь гаража. Теперь, судя по шагам, Майк направляется к лестнице. Сейчас он, должно быть, увидит ее — одиноко сидящую в темноте на диване в гостиной, куда они обычно не заглядывали. Интересно, о чем он в первую очередь подумает? Решит, что она получила печальное известие о том, что кто-то умер?
— Джесс? — включая лампу, позвал он, а потом, когда Майк подошел к ней, на лице его отразилась тревога.
Она откинула голову и некоторое время разглядывала его, красавца в рубашке и джинсах «Лаки», а затем, не говоря ни слова, протянула ему, точно подарок, тест на беременность. Она посмотрела результат после тирады Толливера и предательства Джереми. Майк с непонимающим видом протянул руку, и тотчас лицо его озарилось радостной улыбкой.
— Правда… — Он не смог закончить фразу — так был изумлен.
Джессика утвердительно кивнула, наблюдая за его реакцией. Он подхватил ее на руки и закружил по комнате. Исполнив дикий танец, сопровождаемый восторженными воплями, оба, запыхавшись, рухнули на диван.
— Я знал! — заявил Майк с таким видом, точно выиграл спор, в котором все предрекали ему проигрыш.
— Знал?! Откуда? Даже я не знала.
— Да ладно тебе, Джесс! Ты все время неважно себя чувствуешь, устаешь и… — он выразительно взглянул на ее бюст, — грудь у тебя заметно увеличилась. Джессика смущенно шлепнула его по плечу.
— Что же ты не сказал мне?
— Я думал, ты знаешь и хочешь сделать мне сюрприз. А вчера вечером у меня отпали последние сомнения.
Джессика посмотрела на него с недоумением. — Джесс, я тебя сто лет знаю. Чтобы тебе хотелось чизбургер? Да ты сроду их не ела. А как ты уплетала картошку фри?! — Он наклонился к еще совсем плоскому животику и игриво сказал: — Должно быть, кое-кто проголодался…
— Ты забыл про шоколадный коктейль, — с виноватым видом напомнила Джессика, кладя голову ему на плечо.
— А ты не забудь про фрукты и овощи, — покровительственным тоном произнес Майк. — Малыша надо хорошо кормить. Пожалуй, я найму повара. Сколько нам уже?
— Около семи недель, плюс-минус неделя или две. Завтра я иду на прием к врачу.
— Ты уже сказала Джереми? — озабоченно спросил Майк.
— С какой стати? — игриво ответила Джессика. — Я подумала, что папочке надо узнать первому. И потом, — ее лицо стало очень серьезным, — Джереми ничего говорить и не придется.
— Это почему? — Майк наклонился и убрал с лица Джессики прядь золотисто-каштановых волос.
— Потому что меня сегодня, по-моему, уволили.
