Абигайль была величайшим сокровищем, которым его одарила судьба, несмотря на все его прегрешения. Он страстно ласкал ее, гладил горячими ладонями, и она таяла в его объятиях от любви, в которой Фиц так сильно нуждался.
Сегодня ночью он ощущал себя неукротимым.
Абигайль, приподняв голову, поцеловала его сосок, и Фиц содрогнулся от возбуждения. Он не мог больше тянуть время. Сняв с нее сорочку, он расположился между ее широко раздвинутых ног. Абигайль не спускала с него томного взгляда. Она полностью доверяла ему.
Сердце Фица пронзила радость. Его храбрая жена преодолела свою застенчивость. Наклонившись, он припал к ее губам, Абигайль застонала от страсти. Фиц сжал одной рукой ее грудь, а другой проник во влажное горячее лоно. Она учащенно задышала, ожидая, что последует дальше, с большим нетерпением. Однако Фиц приготовил для нее сюрприз.
Он проложил дорожку из поцелуев от шеи до пупка жены и спустился ниже. Абигайль ахнула, когда его губы коснулись ее нежных складок, и начала извиваться. Судороги наслаждения пробежали по ее телу, из груди вырвался хриплый крик.
Фиц был горд собой, он взял штурмом неприступную крепость, и теперь настала пора пожинать плоды этой победы. Взяв свое пульсирующее копье, он медленно ввел его в лоно новобрачной. Однако Абигайль все же почувствовала боль и тихо застонала.
Фиц заглушил ее стоны поцелуем. Она погрузила пальцы в его густые шелковистые волосы. Муж не устрашил ее своим натиском, ей давно хотелось слиться с ним в единое целое.
И вот этот момент настал. Вцепившись в плечи мужа, Абигайль ритмично приподнимала бедра навстречу его движениям, темп которых убыстрялся.
— Люби меня, мой викинг, — исступленно шептала она.
И он любил ее со всей страстью и нежностью, на которые только был способен. Временами ей казалось, что его плоть чудовищных размеров разорвет ей лоно, однако Фиц нежно слизывал языком катившиеся по ее щекам слезы, а потом принимался пылко целовать грудь, и Абигайль погружалась в волны наслаждения.
В конце концов неприятные ощущения исчезли и Абигайль стала упиваться физической близостью с восхитительным графом Дэнкрофтом, который превратил деревенскую девушку в графиню.
Фиц все увеличивал темп толчков, и она, в конце концов, позабыла обо всем на свете. В какой-то момент ей показалось, что она сейчас взорвется изнутри, однако Фиц коснулся рукой центра ее желания. Этого было достаточно для того, чтобы Абигайль почувствовала экстаз. Мощная судорога сотрясла все ее тело.
Дело было сделано. Абигайль стала полноправной графиней Дэнкрофт.
Упав вместе с мужем на постель в полном изнеможении, Абигайль подумала о том, что статус графини, без сомнения, имеет свои неоспоримые преимущества.
— Абигайль! — громко звала Сисси в коридоре.
— Тсс, ты их разбудишь, — осадила ее Пенни.
Лежавшая в объятиях мужа Абигайль засмеялась. Фиц приподнялся на локте и взглянул на сокровище, которое приобрел вчера. В этот момент он был похож на пирата, которому достался сундук с золотом.
Свечи за ночь превратились в оплывшие огарки, однако в хрустальных шарах играл утренний свет, они искрились, переливались всеми цветами радуги и бросали таинственные отсветы на золотистые волосы Абигайль.
Несмотря на томный вид, а возможно, и благодаря ему, она походила на ангела. Его жена была удивительно хороша собой в первое утро супружеской жизни. Фиц поцеловал ее в испещренный веснушками носик. Абигайль приподнялась и припала к его губам.
Он тут же припечатал ее к постели, навалившись на нее всем телом.
— А ну кыш отсюда! — послышался из коридора строгий женский голос. — Что вы здесь делаете в такой ранний час?
Фиц перевал страстный поцелуй и, приподняв голову, прислушался.
— По-моему, это Изабелла… — пробормотал он.
Абигайль улыбнулась.
— Я поселила ее в комнате, расположенной у лестничной площадки.
— Что за шум? В чем дело? — раздался неожиданно мужской голос.
— Квентин, — прошептал Фиц и поднялся с постели. Теперь уже молодоженам было не до любовных утех.
Дети и гости проснулись. Кроме того, Фиц понимал, что надо дать Абигайль время прийти в себя после бурной ночи. Он, конечно, старался быть нежным, однако в порыве страсти все же причинил жене боль во время соития.
Ему хотелось снова предаться безудержным ласкам, но он пощадил Абигайль.
— Ты поселила Квентина рядом с Изабеллой? — спросил Фиц.
В его голосе звучало скорее удивление, чем упрек.
— Это лучшие комнаты в доме, — ответила Абигайль. — Кроме того, эти интриганы достойны подобного соседства.
— Возможно, ты права, — согласился Фиц, — но боюсь, это им не понравилось.
Он встал и умылся. Холодная вода немного остудила его пыл.
— Меня поразило то, что ты нашла кровати для гостей. Юридический запрет распродавать имущество не останавливал моих предков — они вывезли из поместья все, что могли.
— Ты ошибаешься, в доме осталось достаточно мебели и постельного белья для того, чтобы открыть здесь гостиницу. Твои предприимчивые слуги получали хорошую прибыль, сдавая комнаты внаем в твоем доме.
Фиц, вытиравший лицо полотенцем, замер, а затем изумленно взглянул на жену. Она даже не пыталась прикрыть свою наготу. Соблазнительный вид обнаженного женского тела снова распалил Фица, и он окунул голову в таз с холодной водой, чтобы прийти в себя.
Ему необходимо было сосредоточиться на важных вещах. В его доме находились адвокаты и душеприказчик отца его жены. Фицу предстояли непростые переговоры с ними. Кроме того, ему необходимо было позаботиться о средствах к существованию для своей большой семьи. Возможно, ему придется вернуться в Лондон и снова сесть за карточный стол.
— Неплохая идея, — пробормотал Фиц, намыливая свою щетину. — Пожалуй, нам следует позаимствовать ее у слуг. Может быть, мы сдадим этот дом, а сами переселимся в маленький скромный коттедж?
— Ты привык постоянно сталкиваться с трудностями и проблемами. Вряд ли тебе понравится тихая жизнь в сельской глуши, — заметила Абигайль и, прикрыв обнаженную грудь простыней, спустила стройные ноги с кровати на пол. — Но если ты все же намерен осуществить свой замысел, то было бы разумнее сдать усадебный дом в сезон охоты. Все же я посоветовала бы тебе сначала просмотреть счета. У тебя не так много долгов, как ты думаешь.
— Даже половины тех, что у меня есть, было бы достаточно, чтобы прийти в отчаяние, — возразил Фиц.
Он брился, отвернувшись от жены, перед зеркалом и старался не смотреть на нее, но его взгляд невольно возвращался к ней. Она вызывала у него жадное любопытство.
