— Кто он? — переспрашиваю.
— Лазаренко. Правая рука Ямпольского.
Мы со Стефой переглядываемся и почти синхронно пожимаем плечами в точности как младшие Тагаевы.
Но нас перебивает охранник, сообщая, что прибыл Семен Лазаренко от Арсена Ямпольского и просит его принять.
Мы все выходим на крыльцо — я, Стефа, Артур и Аврора. Охрана Тагаева строится во дворе полукругом. В ворота заезжает машина, из нее выходит высокий мужчина возраста Арсена Павловича.
Стефка при виде его издает булькающий звук, подозрительно покачивается и делает попытку спрятаться за мной. Но прятаться за мной абсолютно провальная идея.
Стефа слабо лепечет что-то в ответ, а наши взгляды прикипают к старику, которому господин Лазаренко, как его представил охранник, с большими предосторожностями помогает выйти из машины.
Сбоку слышится глухой стон, и Аврора медленно оседает вниз. Артур подхватывает ее, усаживает на ступеньки. А меня не покидает чувство, будто я попала на заключительные кадры неизвестного мне кинофильма.
Или просто тихо и незаметно сошла с ума.
Глава 38
Артур с тревогой смотрит на мать, затем переводит взгляд на пожилого человека. Тот одной рукой опирается на заботливо поддерживающего его Семена, другой на палку.
Лазаренко подводит старичка к крыльцу, они останавливаются напротив Авроры. Та опускает голову и закрывает лицо ладонями.
— Зина, — зовет старик, — дочка, это ты? Я не так хорошо вижу, как раньше. Надо и на втором глазу операцию делать, но Галя заболела, не до того было.
Аврора вздрагивает и кивает, не отнимая ладони от лица.
— Да, это я, папа…
— А мне вот этот молодой человек сказал, что ты хочешь меня видеть. Мама умерла, Зин, что ж ты не приехала? Она так тебя ждала! — качает головой старичок.
— Как умерла? — шепчет Аврора и, наконец, поднимает голову.
По ее щекам текут слезы. Сзади раздается тяжелый вздох — это Стефка, она, как и я, поняла, кого привез заместитель Ямпольского. Артур кажется закаменевшим, в его глазах шок и ужас. Незаметно пододвигаюсь к нему и обхватываю ладонями его руку.
Тагаев в ответ сжимает пальца так, что я чуть не взвизгиваю от боли.
— Кто вы? — спрашивает он, а потом переводит глаза на Аврору. Или на… Зину? — Мама?..
— Знакомьтесь, Артур Асланович, — отвечает вместо нее Семен, — это ваш дедушка, Аркадий Петрович Безручко.
— А как же… — Артур мечется взглядом между матерью и стариком, — ты же Потоцкая? Ты столько раз мне говорила… эти бумаги, гербы, графиня Потоцкая… Значит, это все неправда? — а потом потрясенно восклицает: — Зачем, мама?
— Аврора Аркадьевна, — говорит Лазаренко, — вам большой привет от Арсена Павловича Ямпольского.
Аврора вскидывает невидящие глаза на Семена и неожиданно рявкает с незнакомыми, истеричными нотками.
— Да, не Аврора я, Зинаида, слышал же? Зинаида! И никакая не Потоцкая, а Безручко. Только он чего лезет, не понимаю? Что ему до того, этому вашему Ямпольскому?
— Да ничего, — пожимает плечами Семен, — любит Арсен Павлович, когда по справедливости. И чтобы у детей дедушка был, коль им с бабкой не повезло.
Мне тяжело смотреть на Артура. Он не сводит глаз со своего деда — если, конечно, это все правда, и мне это не снится.
Аркадий Петрович протягивает руку к Артуру, тот выпускает мои ладони и делает шаг к старику.
— Вы правда мой дедушка? — сейчас он так напоминает Давида, что мне становится больно.
— А ты Артур? — улыбается ему дед. — Какой же красавец, вылитый отец!
— Откуда… — вскидывает посеревшее, осунувшееся лицо Аврора. — Откуда ты знаешь, какой был Аслан, папа?
— Ну как же, дочка, — удивленно отвечает Аркадий Петрович и опирается на Артура, — помоги мне, внучек…
Артур помогает ему сесть на ступеньку возле матери и становится рядом, молча глядя на обоих.
— Конечно знаю! Хороший он был, Аслан твой, добрый. Он и сам к нам приезжал, и помощников своих присылал. Все хорошие такие, помогали нам с Галей. Дом новый построили, и в доме все сделали.
— Я высылала вам деньги, — снова прячет лицо за ладонями Аврора.
— Высылала, доченька, спасибо тебе, — соглашается дед, — но мы скучали по тебе, особенно мать. Что нам дом, когда там ни детей, ни внуков? А он нам то фотографии пришлет, то подарочки. Я Гале говорил, что это от тебя, она так радовалась!
— Значит, он все знал, папа? — поворачивает к нему потрясенное лицо Аврора. — Знал и ничего не говорил?
— Знал, дочка, знал, — кивает Аркадий Петрович, — но просил нас тоже не признаваться. Ты нас стеснялась с матерью, вон бумажки себе купила задорого с новым именем.
— Это родословная, — хлюпает носом Аврора, — генеалогическое древо… И документы… Аслан из такой семьи был, он бы на меня и не посмотрел, если б я была просто Зинка Безручко…
— Так он же не в имя твое влюбился и не в родителей, дочка! А в тебя, дурочку! И женился он не на бумажках твоих. Он любил вас, и тебя, и сыночка вашего, потому и не хотел тебя расстраивать. Знал же, как для тебя это важно. А ты у нас всегда принцессой хотела быть, я ему рассказывал, фотографии твои показывал из садика, как мать тебе корону из фольги клеила, помнишь?
Аврора некрасиво кривит лицо, снова закрывает его руками и с плачем утыкается в колени отца. Тот гладит ее по голове дрожащей рукой и говорит негромко:
— Что ж ты, дурында, с таким человеком всю жизнь прожила, а так и не поняла, какой он…
Артур растерянно смотрит на деда с матерью, а затем садится рядом на ступеньку и обхватывает руками голову. Я слышу, как меня кто-то толкает в бок, оборачиваюсь и вижу Семена. Меня бы возмутила такая фамильярность, если бы его вторая рука не лежала на талии Стефы, при этом лицо тетки было не лучше, чем у Тагаева. Такое же растерянное и ошалевшее.
— Думаю, нам лучше оставить их одних, — говорит полушепотом Семен и подталкивает нас со двора к машине. — Им есть о чем поговорить.
Мы послушно следуем за Семеном и садимся в его машину. Я напрочь забываю, что приехала сюда за рулем. В любом случае, сейчас я вряд ли в состоянии управлять автомобилем, так что, если нас отвезут, я буду только рада. Стефа та вообще находится в прострации.
Кстати, почему? Вряд ли от того, что Аврора оказалась Зинаидой.
В дороге все сохраняем гробовое
