Мэтти не сразу нашлась, что ответить, но, к счастью, как раз в этот момент такси затормозило перед красивым, элегантным зданием. Впрочем, ее не оставляло ощущение, что к этому разговору они еще вернутся.
Что ж, она возьмет себя в руки и даст достойный ответ.
— Да, не очень подходящее место для девушки в джинсах, — пробормотала она с нервным смешком, когда они вошли в фойе.
Мужчина за стойкой дежурного улыбнулся им, что заставило Мэтти занервничать еще больше. Она сжала кулаки в карманах своего жакета и с трудом заставила себя последовать за Домиником, уверенно направившимся вниз по лестнице.
Господи, что она здесь делает?
— Здесь нет определенных правил. Люди приходят одетыми кто как, кому как удобно, — тихо сказал он, склонившись к ней. — Поэтому нет повода чувствовать себя не в своей тарелке.
— А я и не чувствовала…
— Нет? — Доминик выразительно поднял бровь, и Мэтти не смогла не улыбнуться.
— Ну, разве что чуть-чуть.
Это была улыбка, с неожиданным ликованием подумал он. Она позволила под скорлупой цинизма обнаружить уязвимость, ум и остроумие. Терпение, и он узнает, какие еще сокровища скрыты там от людских глаз.
— Займи столик, — сказал он, — а я схожу за напитками. Что бы ты хотела?
— Только не шампанское! Я слишком много вижу его на работе, чтобы у меня выработался стойкий иммунитет. Хотя… я никогда особенно его не любила, — быстро добавила Мэтти, чтобы он, не дай бог, не подумал, что она намерена «раскрутить» его на дорогую выпивку. — Кофе, наверное. Без кофеина, если у них есть.
— У них есть все.
Мэтти присела за один из гладких круглых гранитных столиков. Стулья, хоть и имели немного странную на вид форму, оказались очень удобными. В баре, как и в фойе, было много народу.
— Ну как? Перестала нервничать? — Доминик поставил перед ней чашку.
— Я и не нервничала, — чуть резче, чем следовало, ответила Мэтти. — Я была зла из-за того, что вы манипулировали мной и вынудили уйти с работы и приехать сюда вместе с вами.
— Ты могла сказать «нет» и уйти. Никто не принуждал тебя садиться в такси и принимать мое приглашение. — Доминик сел, скрестил ноги и посмотрел на нее с такой проницательностью, что Мэтти покраснела и поспешила поднести чашку ко рту, чтобы хоть как-нибудь скрыть смущение. — И ты так и не ответила на вопрос, почему ты работаешь в заведении, посетители которого вызывают у тебя стойкое отвращение?
— Не все. Некоторые из них вполне ничего или хотя бы кажутся таковыми на первый взгляд.
— Просто тебе вообще не нравятся мужчины, посещающие такие места, да?
— А вам они нравятся? — Мэтти пожала плечами, изо всех сил стараясь не выказать своей нервозности.
— Знаешь, как ни странно, у меня они тоже вызывают неприязнь. Я оказался в твоем заведении по просьбе моих клиентов.
— И вам, конечно, все не нравилось… и по сторонам вы не глазели…
— Вообще-то нет, пока не увидел тебя.
Было что-то шокирующее в той прямоте, с которой он сделал это признание, что-то, что заставило тело Мэтти сладко встрепенуться. Она растерялась и не знала, как отреагировать, а Доминик, похоже, не спешил нарушить затянувшееся молчание, ставшее почти осязаемым.
— Я… Как уже сказала, я работаю там из-за денег… Я…
Доминик наблюдал, как она опустила глаза и стала смотреть в чашку, затем медленно поднесла ее к губам.
— А почему ты не найдешь дневную работу? — задал он вопрос, чтобы разрядить обстановку, хотя на самом деле хотел спросить, как она умудряется работать в ночном клубе, разгуливая полуобнаженной перед разгоряченными спиртным мужчинами, если становится похожа на испуганного кролика от самого обычного комплимента. А ведь он даже ни разу не прикоснулся к ней!
— А как случилось, что вы до сих пор не женаты? — Мэтти вскинула голову и посмотрела ему прямо в лицо. Он понял ход ее мыслей — если он считает себя вправе задавать личные вопросы, то почему она не может сделать то же самое?
— А почему я должен быть женат? — вопросом на вопрос ответил Доминик. Он не привык обсуждать свою личную жизнь.
— Ну… вы еще не очень старый, вы… — Мэтти испугалась, осознав, на какую зыбкую почву ступила. А натолкнувшись на его взгляд, опасный и в то же время понимающий, даже сочувствующий, девушка ощутила, как рушится много лет возводимая ею оборонительная стена цинизма и она становится очень уязвимой.
— Итак, я весь обратился в слух, — подбодрил ее Доминик не без легкой иронии.
— Вы богаты, являетесь кем-то важным в Сити…
— Что-нибудь еще?
— Еще вы самонадеянны, ловко манипулируете людьми.
— Ммм… Разве не этих качеств ищет в мужчине любая женщина?
Их взгляды встретились, и Мэтти первая отвела глаза. Разговор становится опасным, предостерег ее внутренний голос.
— Похоже, вы просто не встретили подходящую женщину, — быстро сказала она. — А как вы обнаружили это место? — Она даже не завуалировала своей попытки перевести разговор на другую тему.
— Я просто купил это здание, отремонтировал и продал. — Наблюдая за ее реакцией, Доминик одновременно представлял ее лицо в момент наивысшего наслаждения, ее обнаженное тело в объятиях любовника. Его объятиях.
Он кашлянул и поменял позу, чтобы скрыть возбуждение.
— Как я уже говорил, это одна из сфер моей деятельности.
Мэтти вдруг поняла, что хочет узнать больше об этом мужчине, однако это желание нужно пресечь на корню, поскольку ситуация становилась опасной.
— Звучит очень солидно… Для такого бизнеса нужен значительный капитал, во всяком случае стартовый. Особенно в Лондоне, где недвижимость очень дорогая.
— Я изучал экономику в университете, — коротко ответил Доминик, — затем занимался финансами, а уже затем недвижимостью.
— В таком случае вы должны были заработать кучу денег на финансовом поприще. Только так вы могли заняться покупкой и ремонтом зданий, подобных этому отелю. — Мэтти сделала наивный взгляд.
Доминик разгадал ее уловку и посмотрел на нее долгим и понимающим взглядом.
— Я всегда был богат, Мэтти. И в моем распоряжении всегда было более чем достаточное количество денег.
— А… — Как будто она сомневалась в этом! Этот мужчина был рожден в деньгах, и это сквозило во всем. А значит, это еще одна причина, по которой она должна немедленно покинуть это место и этого человека, пока его красивая внешность, сексуальный шарм, умение слушать и говорить не взяли верх над ее осторожностью и здравым смыслом.
— И чем же занимается ваша семья?
— Это имеет какое-то значение?
— Для меня — имеет.
