Корд схватил ее за руку, и они оба остановились.
— Неприятности возникнут только в том случае, если ты постараешься отстранить меня от моего ребенка, — твердо сказал он.
Она уставилась в его потемневшие глаза, в которых читалась упрямая решительность. Но в ней кипело то же самое чувство.
— Я буду бороться с тобой, Корд, и у меня достаточно влияния в этом городе. Ты меня понял?
Его пальцы сильнее сжали ее ладонь.
— Почему мы должны быть врагами? Я был бы рад любому разумному решению.
— Какому разумному решению? — с подозрением спросила она.
— Я думал, например, о соопекунстве.
— Соопекунстве?.. Ни за что в жизни! — Эбби выдернула руку и зашагала прочь.
Если бы она не была беременной, подумал Корд, я схватил бы ее и швырнул на землю. Никогда еще ни одна женщина не приводила его в такую ярость, как Эбби.
— Есть еще несколько вариантов, — крикнул он ей вслед, решив больше не щадить ее и выложить все начистоту. Предыдущий день и почти всю ночь он провел, рассматривая ситуацию со всех мыслимых углов зрения. Дружеская договоренность о соопекунстве была бы наиболее мирным решением, но Эбби, даже не подумав, отринула эту возможность.
Что ж, ее ожидает жестокое разочарование. Он оставался на месте и ждал, пока она не повернулась и не пошла обратно к нему.
— Какие варианты? — спросила она.
— Может быть, сядем? Вон там есть столик для пикника.
Эбби направилась к столику, игнорируя своего спутника. Выбрав разные скамейки, они оказались лицом друг к другу.
Корд посмотрел ей прямо в глаза.
— Я вижу всего три варианта. Первый — оформление юридического документа о соопекунстве. Второй — судебный процесс, и я тебя уверяю, что битва будет нелегкой. Или же третий — мы можем пожениться.
— Мы можем… что?
— Пожениться. Разумеется, временно. Малыш получит мое имя, что можно было бы устроить и без брака, если бы ты не возражала, и на что ты, похоже, добровольно не согласишься. Общество будет считать, что у нас тишь да гладь, ребенок будет расти в нормальной обстановке. Тебе не придется ничего никому объяснять, особенно начальству. Моим условием остается — не препятствовать при разводе оформлению равных прав на ребенка.
В его глазах не было ни капли дружелюбия. Корд был убийственно серьезен и полон решимости показать это Эбби.
— Давай рассмотрим вариант номер два. Я вызову тебя в суд, Эбби, и подниму такой скандал, который долго будут помнить в этом городе. Ваша телекомпания обожает гласность, но могу гарантировать, что власть имущим не понравится, если имя известного диктора будет красоваться в газетах, да еще по такому поводу.
Эбби дрожала.
— Ты самая отвратительная личность на свете.
— Я не казался тебе столь уж отвратительным одной декабрьской ночью, если мне не изменяет память. Но ты ведь и сама все помнишь о той ночи. Мне нет необходимости напоминать, верно?
Она чувствовала себя слишком униженной, чтобы еще и признать, что не помнит ничего, кроме нескольких поцелуев. Признайся она, этот грубиян не замедлил бы, наверное, выложить все подробности!
— У меня могут быть свои варианты, — слабым голосом произнесла она, мысленно клянясь не допустить слез, как бы тяжко ни было.
— Говори, — ответил Корд, — я слушаю.
Эбби лихорадочно думала, но у нее было всего лишь одно желание — чтобы Корд исчез с лица земли.
Но такого не произойдет. Он здоров, силен и коварен, как крысиный яд. Сенсационный судебный процесс положит конец ее карьере, и ему это прекрасно известно. Ей претила сама мысль о том, чтобы предоставить этому совершенно чужому человеку равные права на ее ребенка. Она только подумала о браке с едва знакомым мужчиной, и это вызвало у нее тошноту.
О Господи, почему ей казалось столь необходимым снова встретиться с ним, говорить с ним? Он бы ничего не узнал. Она сама во всем виновата. Какая же она дура!
— Я жду, — произнес Корд.
Эбби взглянула ему в лицо, испытывая к себе самой презрение за то, что даже сейчас находит его красивым. Приятная внешность — такая мелочь в сравнении с жизненными проблемами. Что значат густые темные волосы и красиво очерченные губы, если они принадлежат человеку, абсолютно лишенному сострадания?
— У меня нет предложений, и тебе это прекрасно известно, — отрезала она. — Если бы я не сглупила и не обратилась к тебе, ты никогда не узнал бы о ребенке.
— Ты свободно могла узнать обо мне все необходимое, не обращаясь лично ко мне, Эбби. Я член нескольких известных фотосоюзов, и мои данные доступны любому, кого они заинтересуют.
Эбби ошарашено уставилась на него. Как она могла так лопухнуться?!
— Может быть, ты хотела, чтобы я узнал, — мягко продолжил Корд. — Эбби, та ночь была…
— Прекрати! — закричала она и вскочила на ноги. — Я не хотела, чтобы ты узнал! Я сделала величайшую глупость, встретившись с тобой, но уж, будь уверен, без каких-либо тайных намерений! Разумеется, мне теперь придется считаться с последствиями этой глупости, но, чтобы что-то решить, нужно время.
Корд медленно поднялся.
— Дай мне свой домашний телефон. Я пытался узнать в справочной, но оказалось, что в телефонных списках его нет.
— Я не хочу, чтобы ты его знал.
— Значит, ты хочешь, чтобы я звонил на студию? Эбби, послушай меня. Я не шучу с тобой. Если в течение нескольких дней ты со мной не свяжешься, я обращусь к своему адвокату.
Эбби трясло.
— Ты… ты… негодяй! — прошептала она.
— Называй как хочешь. От этого ничего не изменится. Твой домашний номер?
Она быстро продиктовала его и ушла, а он молча стоял и смотрел ей вслед. Потом сказал с горьким вздохом:
— Так не должно быть, Эбби. Не должно!
Корд позвонил в понедельник вечером.
— Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно.
— Не пришла еще к решению?
— Нет. — Эбби с такой силой швырнула трубку, что сама поразилась, как та не раскололась от удара.
Корд позвонил во вторник вечером.
— Будь добра, не бросай сегодня трубку, Эбби. Утром я уезжаю в Лос-Анджелес и вернусь в Вегас в четверг. И в четверг хочу знать твой ответ.
— В четверг, — протянула Эбби сладчайшим голоском. — Ты здорово умеешь командовать, не так ли? Я, знаешь ли, тут подумала и решила, что судебный скандал и твоей карьере на пользу не пойдет.
Корд мягко рассмеялся.
— Поверь мне, солнышко, процесс может тянуться месяцами, но ни на йоту не повредит ни мне, ни моей работе. Итак, четверг, Эбби. Я считаю, по такому поводу мы должны встретиться. Где ты предложишь, у тебя или у меня?
— Ноги твоей не будет у меня в доме!
