Колени Агнес подгибались, ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Бруно, почувствовав состояние приятельницы, покрепче обнял ее. Франческа болтала без умолку. Она долго рассуждала о грядущей помолвке и в итоге пригласила всех на торжество в Италию. Наконец девушка умолкла, чтобы перевести дыхание, и Бруно воспользовался короткой паузой.
— Примите сердечные поздравления от нас обоих, мы надеемся, что вы обретете то счастье, которого заслужили! — с тенью иронии произнес он. — А теперь, к сожалению, мы должны вас покинуть. Еще один визит.
Через минуту Агнес уже стояла в фойе отеля.
— Мне очень жаль. Агнес, правда, очень жаль. Я напрасно тебя сюда привел, — сокрушался Бруно.
Но Агнес его не слышала. После невероятного напряжения последнего часа она чувствовала, что силы покинули ее. Ей хотелось свернуться калачиком и умереть.
— Отвези меня домой, Бруно, — слабым голосом попросила она.
Уже сидя рядом с Бруно на заднем сиденье в такси. Агнес тихо заговорила:
— Почему, Бруно? Ты сказал, что твой дедушка пригласил меня. Зачем он сделал это, зная, что Энтони и я?.. — Она не смогла продолжить, потому что к горлу подкатил комок. Глубоко вздохнув, Агнес простонала: — Как он мог быть таким бессердечным?
— Ты все еще не понимаешь. Я слишком долго избегал разговора на эту тему. Тогда мне все казалось безобидным обманом. — Бруно заглянул Агнес в лицо, взглядом прося у нее прошения. — Ты помнишь, когда увидела Энтони в первый раз? Он явился на вечеринку злой как черт, потому что узнал, что я еду в Италию вместе с Диком и собираюсь признаться деду, что я — голубой. Энтони пытался отговорить меня, опасаясь, что мои откровения убьют деда. Он и пригласил тебя пообедать с ним, а затем попросил присоединиться к нам с Диком и провести Пасху на вилле в Италии. Ради спокойствия своего отца Энтони готов использовать всех и каждого. Он тонко намекнул деду, что вы с Диком как брат и сестра, а вот у меня с тобой более близкие отношения. К тому времени ты несколько лет жила в моем доме, и этот факт Энтони умело использовал. Что-что, а убеждать он мастак, ты же знаешь.
— Ты хочешь сказать, что все это время твой дедушка думал, будто мы с тобой любовники? Но это же невозможно...
У Агнес словно глаза открылись. Энтони не проявлял к ней на острове особого интереса и, лишь вернувшись в Нью-Йорк, стал ухаживать за ней, а его отца до сегодняшнего вечера Агнес больше ни разу не видела. Затем она вспомнила их первое свидание. Приглашая Агнес отдохнуть на вилле, Энтони просил оказать ему услугу. Он знал, что Агнес дружит с Диком и с Бруно. Агнес не забыла и просьбу Энтони присмотреть за поведением приятелей. Конечно, она тогда согласилась.
Совершив этот небольшой экскурс в прошлое, Агнес ужаснулась. Ради отца Энтони действительно способен на все, включая брак с молоденькой итальянкой. Бруно прав, снова прав...
— Вспомни, Агнес: выходили вы куда-либо, где могли встретить деда, нашу родню или знакомых? Нет. Тебе казалось, что ты строишь взаимоотношения, дом, а Энтони даже не задумывался об этом.
По мере того как понимание приходило к ней, Агнес все сильнее бледнела, а губы крепче сжимались. Ей трудно было поверить, что она могла быть настолько слепой...
Агнес знала, что, стоит ей расплакаться, слез уже не остановить. Она заперла дверь, скинула туфли и по винтовой лестнице, хватаясь за перила как тяжелобольная пожилая женщина, поднялась в спальню. Бруно уговаривал поехать к нему домой, но она отказалась. Агнес с горечью подумала, что Бруно сегодня тоже пришлось нелегко.
Раздевшись, она посмотрела на огромную белую мраморную ванну, утопленную в пол, но быстро отвела взгляд — слишком много воспоминаний нахлынуло на нее. Агнес вошла в душ и включила воду. Мощные струи воды обрушились на хрупкое тело. Она закрыла глаза, но тут же открыла, спеша избавиться от образа Энтони, стоящего здесь, в душе, на коленях рядом с ней. Агнес тщательно намылила каждый сантиметр своего нежного тела благоухающим гелем, словно желала очиститься от скверны прошедшего дня.
Почему?! Почему Энтони так поступил?! Все в Агнес вопило от боли. Железное самообладание, с помощью которого она подавляла эмоции весь вечер, уступило место слезам. Одинокие слезинки, выкатываясь из глаз, сливались в потоки, пока Агнес выплакивала боль и горе. Вконец обессилев, она упала на колени и крепко обхватила себя руками — униженная, побежденная...
Агнес не помнила, сколько времени просидела в этой позе. Она пришла в себя оттого, что ее била крупная дрожь. Почему вода не горячая? — удивилась Агнес. Совершенно не помню, как переключала ее... Онемевшими от холода пальцами она сняла с вешалки большое полотенце и завернулась в него. Из зеркала на нее смотрела бледная, продрогшая женщина с покрасневшими опухшими глазами.
Даже не высушив волосы, Агнес вернулась в спальню и легла. Уткнувшись лицом в подушку, она разразилась безудержными рыданиями.
Рассвет только забрезжил, когда Агнес поднялась и начала одеваться. Бюстгальтер был ей сейчас ни к чему. Агнес натянула кружевные белые трусики, вытащила из шкафа брюки в серо-голубую клетку и кашемировый свитер, надела все это, затем сунула ноги в домашние кожаные туфли и спустилась в кухню.
Агнес приготовила кофе и с чашкой прошла в гостиную, где удобно расположилась среди мягких подушек дивана. Она пила кофе и ждала... Услышав наконец, как в замке повернулся ключ, Агнес поставила чашку на столик, встала и замерла, глядя на дверь. Она выглядела холодной, спокойной и собранной.
— Агнес, я рад, что ты дома. Мне казалось, ты могла поехать к Бруно, — мягко произнес вошедший Энтони.
Агнес смотрела, как он приближается. На Энтони были линялые джинсы, кремовый тонкий свитер и рыжая кожаная куртка. Волосы растрепал ветер. Никогда Энтони не казался ей столь привлекательным и столь далеким.
— Почему? Ведь мой дом — здесь, — холодно произнесла Агнес. Злость вытеснила горе.
— Надеюсь, ты будешь разумной.
Энтони остановился в шаге от Агнес. Глаза пробежали по длинным, ниспадающим до талии волосам, слегка задержались на выпуклостях груди под кашемировым свитером. Агнес заметила, как потемнели его зрачки и напряглось тело. Для нее было очевидным, что Энтони по-прежнему увлечен ею, и эта мысль только усилила злость.
— Разумной? Неподходяще слово, — горько промолвила Агнес. — После сегодняшней ночи мой разум оставил меня, и я требую объяснений. Я считала, что ты мой друг, мой партнер. Мы жили вместе, черт подери! — выкрикнула Агнес, глотая комок, подступающий к горлу.
Энтони резко шагнул назад, и Агнес не без злорадства отметила, что он помрачнел, даже, возможно, смутился. Энтони не любил, когда ему выговаривали за плохое поведение.
