Делая последнюю попытку пробиться хоть к каким-то человеческим чувствам, которые у него все-таки должны были быть, она сказала:
— Мистер Хиндон, когда я узнала, что получила эту работу, то очень обрадовалась. Это было то, к чему я стремилась годы, и я начала работать здесь, полная решимости добиться успеха. Но, кажется, там, где дело касается вас, этого просто недостаточно, только потому что я — это я. — Она изо всех сил старалась говорить ровно, но голос повышался против ее желания и превратился уже в мольбу. — Будь у меня шанс, уверена, что смогла бы доказать даже вам, что могу добиться успеха в библиотечном деле, что обладаю требуемой сообразительностью и способностями для этой работы. — Кэролин встала, но он жестом велел ей снова сесть. По холоду в его глазах было понятно: ей не удалось вызвать в нем ни капли сочувствия.
— Мисс Лайл, — тихим голосом сказал Хиндон, передвигая массивное пресс-папье в самый центр стола, затем поднял взгляд и посмотрел ей прямо в глаза. — Могу сказать еще об одном. У меня осталась козырная карта… — Девушка пристально смотрела на своего мучителя, вопрос в ее глазах сменился страхом, его улыбка предвкушала окончательную победу. — Во-первых, вы здесь пока всего лишь на шестимесячной стажировке, и я без труда смогу добиться вашего» увольнения в любой момент этого срока. Более того, я могу освободить вас от этой должности прямо сейчас. — Он продолжал смотреть ей в глаза. — В день вашего собеседования ваш дядюшка нарушил правила. Вы, возможно, помните, что в своей анкете должны были указать любого родственника, являющегося членом совета… — Кэролин кивнула, и он продолжал: — Поэтому, как ваш родственник, он не должен был ближе чем на милю приближаться к залу заседаний, не говоря уже о том, чтобы присутствовать на собеседовании как таковом.
— Но, — прошептала девушка, — он ведь не принимал участия в самом собеседовании.
— Может быть, и нет, но зато участвовал, причем вполне многословно, в обсуждении после всех собеседований и представил ваш случай в подавляюще убедительных фразах, в результате чего, как вы теперь знаете, члены этого комитета, за одним исключением, — снова ехидная улыбка, — приняли решение в вашу пользу. Значит, мне достаточно поднять трубку, — он протянул руку и опустил ее, словно издеваясь над ней, на телефонную трубку, — набрать номер некоего Альдермана Беттри, который, мягко выражаясь, смертельно ненавидит вашего дядюшку, сказать ему правду и, таким образом, окольными путями сделать ваше назначение недействительным и место — вакантным. В общем, приблизительно так. — Он выразительно щелкнул пальцами.
Затем откинулся на спинку кресла, сложил руки в ожидании ее реакции. Было похоже, что он наслаждается, видя ее замешательство, ее смятение и непрошеные слезы. Потом пододвинул к себе пачку бумаг и резким движением руки указал Кэролин на дверь.
Мысль, закравшаяся в голову этим утром, всплыла вновь: «Надо рассказать дяде». Но теперь она знала: если дело касается библиотеки, нельзя «рассказывать дяде»… никогда и ничего.
Притвориться перед бабушкой, что она очень довольна первым днем на новой работе, оказалось самым тяжелым из всего, что Кэролин когда-либо приходилось делать. Когда она посмотрела в вопрошающие бабушкины глаза, увидела тревогу и любовь на этом покрытом морщинами лице, то поняла: никогда не должна позволить закрасться даже частичке сомнения в том, что что-то не так.
Еще сложнее было уклоняться от испытующих вопросов дяди, когда вечером она позвонила ему, как он просил.
— Ну, — поинтересовался он с искренней заботой в голосе, — тебе нравится? Хорошо, что я дернул за все нужные веревочки и достал тебе эту должность? Ты как, перепутала все формуляры и выдала всем не те книги?
— Я… я еще не была в отделе абонемента, дядя. — Она отчаянно старалась говорить радостным голосом. — Я… чернорабочая.
— Что ты имеешь в виду? — резко спросил он.
— Пока я работаю в гораздо более важном месте, в фондовом отделе, сотрудники которого занимаются составлением каталогов. Знаешь, так сказать, за сценой, — она выдавила из себя неестественный смешок, — там, где идет настоящая работа.
— А, теперь понятно. Тебя учили всему, что связано с каталожным делом, не так ли? Да, это очень важно, очень важно. Мистер Хиндон проявил больше здравого смысла, чем мне казалось. Думаю, он осознает, какой ты хороший работник, теперь, когда узнал тебя поближе.
Кэролин почувствовала, что близка к истерике, ей хотелось захохотать над иронией всего этого. «Интересно, что бы он сказал, — подумала она, — если бы услышал, что его очаровательная племянница с университетским дипломом простояла целый день на коленях, распаковывая бесконечные пачки книг?»
— Я заскочу туда через… через день-два, просто чтобы посмотреть, как у тебя идут дела.
— Нет, нет, дядя, не надо, — торопливо забормотала она, — дай мне… дай мне возможность чуть-чуть привыкнуть. Твое присутствие может смутить меня!
Он искренне рассмеялся:
— Значит, все-таки стесняешься своего старого дяди? Хорошо, девочка, я пока воздержусь. — Она услышала, что он с кем-то разговаривает. — Не уходи, девочка, здесь Шейн. У него так и чешется язык поговорить с тобой. — Она услышала нарочито громкий шепот на другом конце: — Сведешь ее куда-нибудь вечером, парень, чтобы отметить первый рабочий день?
Трубку, должно быть, передали в другие руки, потому что она услышала:
— Ну так как, моя сладкая, я веду тебя?
— Что, ты приглашаешь меня? — Эта идея вдруг показалась ей заманчивой. Если уж ее сводному кузену, с его хорошо подвешенным языком, нахальной самоуверенностью и неприкрытым восхищением, не удастся смыть неприятного привкуса, который остался после злополучной беседы с заведующим библиотекой, тогда это не удастся никому. Она знала, что он единственный человек в семье, которому можно рассказать всю правду, а необходимость высказаться кому-нибудь рассудительному и сочувствующему становилась неотложной. — Почему бы и нет? — согласилась она.
— Прекрасно. Одевайся, дорогая. — Он назвал большой отель на набережной.
— Но, Шейн, это дорого.
— Может быть, но деньги для меня ничего не значат, ты же знаешь. Они вываливаются из моих карманов на пол. — Он засмеялся. — Я просто купаюсь в деньгах.
Может, он и прав, подумала Кэролин. В конце концов, он компаньон, пусть пока и младший, в процветающей фирме по недвижимости в этом городке. Его отчим субсидировал его деньгами, убедил приобрести квалификацию — он совсем недавно с трудом продрался через экзамены, — а затем, используя все свое влияние, сделал его совладельцем крупнейшего агентства по недвижимости, которое только можно было найти. Было общеизвестно, что «пряником», который он предложил владельцу фирмы, было эксклюзивное право продажи его собственных домов. А на собственные дома Булмэна был постоянный и непрерывный спрос.
