Не было смысла спрашивать его о ребенке. Все стало ясно, как только она проснулась от пронзительной боли в луже собственной крови.
Соррел почувствовала, как Рис крепче прижал ее к себе.
— Конечно, ты не умрешь, глупышка, — заверил он ее. — Не смей даже думать об этом! Доктор осмотрит тебя, и все будет хорошо... слышишь меня?
Соррел закрыла глаза. От боли она позабыла, что хотела сказать. Но одна мысль настойчиво звучала у нее в голове. Рис не прав, потому что после сегодняшней ночи ничего уже не будет хорошо. Никогда.
* * *
Соррел уставилась в больничный потолок. Потолки во всех клиниках ничем не отличались друг от друга. Она вспомнила кабинет своего дантиста, где на потолке висел плакат с изображением Карибских островов. Соррел всегда смотрела на этот плакат и мечтала оказаться на этом острове. В мечтах время летело незаметно.
Сейчас Соррел больше всего хотелось забыть о том, почему она здесь, и снова окунуться в мечты, где она была бы юной девушкой, в которую когда-то влюбился Рис. Но она не могла этого сделать.
Соррел хотелось плакать, но слезы не шли. До боли кусая губы, она закрыла глаза. Темнота для нее была в этот момент предпочтительнее света....
Стоя в мужском туалете больницы, Рис смотрел в зеркало и не узнавал себя. За последние несколько часов он, казалось, постарел лет на десять. Рис чувствовал себя совершенно разбитым. Не только потому, что Соррел потеряла малыша, но и оттого, что он может лишиться и ее.
Когда он привез жену в больницу, она потеряла очень много крови. Это все моя вина, корил себя мужчина. Если бы я не потащил ее в этот дурацкий ресторан, ничего этого не случилось бы... я угрожал ей, что отниму у нее ребенка... я насильно привез ее домой... я был таким эгоистом. Если б я только попытался быть более понимающим...
Рис все смотрел на себя в зеркало. По щекам его текли слезы. Он не плакал с тех пор, как в четырнадцать лет узнал о смерти мамы. С того времени Рис жил со своей тетей Ширли в Ныо-Иорке. Он надеялся, что никогда больше не ощутит такой всепоглощающей боли.
Но сейчас это чувство снова поселилось в его сердце, разбивая его на тысячи осколков.
Рис сидел у кровати Соррел и смотрел в ее бледное, как луна, лицо. Он благодарил бога, что тот оставил ее в живых. Мужчина взял ее руку в свою, перебирая ее тонкие пальчики.
Ему очень хотелось поцеловать жену, но, боясь потревожить ее сон, Рис не стал этого делать.
Соррел открыла глаза и посмотрела на мужа. События прошлой ночи наложили свой отпечаток на ее лицо, большие голубые глаза, всегда блестевшие жизнерадостной искоркой, казалось, потухли.
— Привет, — прошептала она.
— Здравствуй, — улыбнулся Рис. — Как ты?..
— Мне больно.
— Знаю, милая. Я бы очень хотел взять на себя всю твою боль, поверь. Ты такая храбрая, малышка моя... и сильная. Как только я поговорю с врачом, я заберу тебя отсюда. Туда, где тебе будет намного лучше.
Соррел смотрела на его бледное, измученное лицо. Может быть, он и улыбался ей, но за этой улыбкой скрывалась неподдельная грусть и горечь утраты. Наверное, ему стоило немалых усилий, чтобы вот так улыбнуться.
Но все же Соррел не могла отделаться от мысли, что для Риса эта потеря, возможно, принесла облегчение. Она знала, что думать так жестоко по отношению к нему, но ничего не могла с собой поделать. Теперь ему не нужно откладывать или изменять свои планы. Для Риса все может вернуться в привычное русло. Что же до Соррел, больше всего на свете ей сейчас хотелось умереть.
— Ты заберешь меня? — безразлично спросила Соррел. — Но мне и здесь неплохо.
— Не вини себя в том, что произошло, Соррел. Никто не знает, почему так случилось. Может быть, твое тело было еще не готово к беременности. Сейчас тебе нужен особый уход и побольше отдыха, чтобы побыстрее поправиться. А когда ты выздоровеешь, мы поедем куда-нибудь, где тепло и красиво. На пару месяцев, как ты считаешь? Воспользуемся этим временем, чтобы попробовать начать все сначала.
— И забудем о ребенке? Это ты имеешь в виду? Как будто ничего и не было?
— Я этого не говорил!
— Мы должны развестись, Рис. Ты не хотел ребенка. В действительности и я тебе не нужна. Просто ты злишься на меня за то, что я ушла от тебя. Ведь для тебя на первом месте всегда была твоя карьера. Общаться с такими людьми, как Анджелина Кортез, — вот все, чего тебе на самом деле хочется. Не жену и ребенка... нет.
Соррел не думала, что говорит. Слова сами срывались с ее губ. Ей необходимо было выместить на кого-то свою боль. Кто-то должен был заплатить за все то, что ей пришлось пережить. Ее надежда создать крепкую, любящую семью рухнула как карточный домик. Рис не для меня, подумала девушка, отвернувшись, чтобы не видеть его. То, что я потеряла его ребенка, только еще раз подтверждает это.
— Думаешь, это не ранит меня так же сильно, как тебя, Соррел?
Его голос сорвался до хрипа. Соррел снова взглянула на мужа.
— Только вчера я узнал, что стану отцом, — продолжал он. — Да, эта новость стала для меня полной неожиданностью. А сейчас... всего день прошел, и... все закончилось так ужасно. Ты думаешь, я из камня сделан? Я опустошен. Мое сердце разрывается от того, что произошло с тобой... с нами.
В гнетущей тишине комнаты слова Риса прозвучали как гром среди ясного неба. Тряхнув головой, он встал и в беспомощности заходил взад-вперед по комнате.
— Я хотел этого ребенка, Соррел. Я хотел получить шанс стать хорошим отцом для него и лучшим мужем для тебя. Но, кажется, теперь я потерял все. Если ты думаешь, что в такой момент для меня важнее всего остается моя работа, то ты ошибаешься. Я не оставлю тебя одну в таком состоянии. Я буду с тобой и разделю с тобой эту боль... можешь на меня положиться. Все будет хорошо, обещаю. Ты веришь мне, Соррел?..
— Как вы себя чувствуете, миссис Вильерс? — прервал их разговор доктор, который принял Соррел вчера ночью.
Рис заглянул в испуганные, широко распахнутые глаза жены. Именно в этот момент он понял, что сделает все возможное, чтобы спасти их отношения...
Неделю спустя Соррел выписали из больницы, и она вернулась домой. Все это время Рис был рядом. И это удивляло Соррел. Она никак не ожидала, что ее муж, который всегда так много и усердно работал, отложит все свои дела так надолго, чтобы просто быть с ней.
То, что они почти не разговаривали, по большей части из-за того, что Соррел как будто впадала в ступор, как только Рис входил в комнату, кажется, совсем не беспокоило его.
Рис спрашивал Соррел, не нужно ли ей чего, закрывал окна, чтобы она не простудилась, приносил ей журналы, еду, чай или кофе и исчезал, оставляя девушку наедине с мыслями, сообщив, что он рядом, в случае если ей вдруг что-то понадобится.
