Позвонив однажды, после того как уехал Вентворт, миссис Рамбольд пригласила Питу на чай. Девушка собиралась с визитом завтра утром, и ее не очень-то радовала такая перспектива.
— У нее большой дом? — вдруг спросила Пита у миссис Беннет в тот момент, когда они ждали официантку со счетом.
— Большой дом? У кого? — не поняла собеседница.
— У миссис Рамбольд, — пояснила Пита. — Я сейчас думала о том, что завтра мне идти к ней в гости.
— Ах да, и правда. Ну, дом у нее очень хороший. Муж ее был каким-то фабрикантом на севере, прежде чем они переехали в наши края. Их дом, правда, уступает «Грейледиз», но считается одним из лучших в округе. Его недавно перестроили по-новому, и сады у них довольно красивые.
— Но ведь мистер Рамбольд там не живет? — Это было скорее утверждение, чем вопрос.
Хотя Пита не знала этого наверняка, она почему-то была уверена, что миссис Рамбольд — вдова или, по крайней мере, у нее нет мужа. Может быть, из-за такого понимания подобных вещей ее покровитель счел ее «незрелой, но вместе с тем почти взрослой».
— Да, мистер Рамбольд там уже не живет. Кажется, с ее первым мужем произошел какой-то несчастный случай, — ответила миссис Беннет.
— А у нее есть маленький сын?
— О да, его зовут Пол. Бедняжка, он у нее не совсем… не совсем нормальный.
— То есть как — не совсем нормальный?
— У него, кажется, какая-то врожденная болезнь, что-то вроде хромоты, одна нога короче другой. Он носит железную скрепу, чтобы выровнять ноги, а к тому же он вообще очень слабенький. К ним из деревни приходит какая-то мисс Вайтлиф, занимается с ребенком, однако он не очень способный. Миссис Рамбольд о нем очень беспокоится.
Пита была поражена рассказом экономки. Она искренне любила детей, но обычно представляла их себе здоровыми, веселыми, любящими играть и полными жизни.
— Жаль мальчика! — воскликнула она. — Но почему же дядя… дядя Джеффри не рассказал мне об этом? Он говорил, что, будь я помладше, я могла бы составить этому мальчику компанию, но… — Тут она покраснела, вспомнив слова из полученной ею записки: «Совершенно очевидно, что вы сами еще не повзрослели». Как бы там ни было, но, если можно помочь этому маленькому Полу, она с радостью возьмется за это. — Иногда я думаю, — продолжила она, — что дядя Джеффри, должно быть, почувствовал себя ужасно, когда узнал, что я вовсе не ребенок.
— Ну, не знаю. — Миссис Беннет, как всегда, старалась успокоить Питу. — Расстроить, а тем более шокировать мистера Джеффри очень трудно. Он всегда спокоен и сохраняет хладнокровие. А если он начинает сердиться, то внешне становится еще хладнокровнее. Если у него какой-то неестественно спокойный тон, то, значит, он рассержен не на шутку.
Пита даже слегка поежилась.
— Не хотела бы я его рассердить, — призналась она.
Миссис Беннет улыбнулась:
— Едва ли вам это удастся. По-моему, вы не из тех, кто на это способен. Но все же лучше не терять самообладания в его присутствии, если вы чем-то расстроены. Он терпеть не может так называемых вспышек темперамента.
— Я ведь позволила себе нечто подобное два дня назад за завтраком. Как вы думаете, он теперь меня презирает?
— По-моему, нет. Даже не говорил со мной об этом.
— Но он написал мне такую суровую записку! Придется постараться вести себя в рамках.
— На вашем месте я бы не волновалась. Он, к счастью, понимает, что вы очень молоды и многому вам еще предстоит учиться.
— То есть он считает, что я не получила хорошего воспитания?
— В конце концов, вы ведь воспитывались за границей, а это ведь совсем не то, что на родине.
— Но я ведь училась, и училась многому, — перебила ее Пита. — Во французских школах и уроков больше, и работать приходится больше, чем здесь. К тому же я два года ходила в монастырскую школу. Я неплохо владею иностранными языками, умею шить и… и много что еще!
— Ну конечно, моя милая. — Миссис Беннет снова добродушно улыбнулась. — Однако мистер Джеффри смотрит на это по-другому, и не стоит пытаться переубедить его. Пустая трата времени.
— Мрачный он человек, — заявила Пита с неприязнью. — И не переносит даже упоминаний о Майке. Не могу понять, в чем тут дело, ведь они же братья! Он всегда так относился к нему?
— О нет! Когда-то мистер Джеффри любил мистера Майкла, своего старшего брата, бывало, смотрел на него снизу вверх. Но мистер Майкл разочаровал всю семью. — Миссис Беннет тяжело вздохнула. — Очень жаль, но что есть, то есть.
Пита промолчала.
— А в душе мистер Джеффри совсем не мрачный человек, — вступилась за хозяина старая няня. — Зачастую он бывает очень добрым, причем его доброта проявляется весьма неожиданно. Мы, его служащие, всегда любили его, к тому же мы им гордимся. Когда-нибудь он станет судьей.
«Похоже, он уже стал им, — подумала Пита. — Постоянно осуждает кого-то или что-то. Да еще этот начальственный тон, Майк таким не был! Он был таким милым!» — вспомнила она с любовью и сожалением.
На следующее утро Пита пешком отправилась в Дауэр-Хаус, дом Элен Рамбольд. Он находился неподалеку, к тому же хорошая погода пока сохранялась, и пройтись пешком было приятно. Да и гулять куда лучше, чем сидеть за чаем с этой соседкой. Новые покупки еще не доставили, поэтому Пите пришлось снова надеть платье земляничного цвета и белые босоножки. Платок, на случай если будет дождь, она несла в руке.
Парадную дверь в доме миссис Рамбольд открыла элегантная горничная в зеленой униформе и аккуратном переднике. Она же проводила девушку в гостиную, где ее уже ждала за чайным столиком хозяйка. Гостиная эта, вся в голубых тонах, с белым паласом, камином, оживленным синими цветами дельфиниума, креслами и кушетками с бело-голубой обивкой, показалась Пите просто великолепной. По крайней мере, роскошнее всех тех, что ей доводилось видеть. Миссис Рамбольд нарядилась в бежевое шелковое платье, ее темные волосы были заплетены в косички, обрамлявшие голову подобно венцу. Одну из ее изящных белых рук украшал перстень с опалом, а другую — золотой браслет.
Не вставая, она протянула руку гостье и улыбнулась ей, на этот раз более дружелюбно, чем во время встречи в Лондоне.
— Вы просто очаровательны в этом платье, — произнесла она. — Новое приобретение?
Пита кивнула.
— Миссис Беннет посоветовала мне купить его, — пояснила она.
— А, Беннет, добрая старая Бенни! Она интересный человек, не правда ли? И сверх меры предана своей «семье», как она называет Вентвортов. А так как сейчас остался один Джеффри, она наверняка по большей части живет воспоминаниями.
— Пожалуй, — отозвалась Пита, осторожно усаживаясь на край белой кушетки.
