К удивлению Мелли, Дик охотно подыграл насмешнице.
— А как же иначе! Что до названия… пусть остается прежнее. Не переименовывать же яхту всякий раз, когда расстаешься с очередной дамой!
— Разумный подход! — похвалила Кэрол. В коридоре оглушительно затрезвонил телефон, и она метнулась к двери. — Я возьму трубку!
— Как ваш нос? — осведомилась Мелли, тщетно стараясь справиться с паникой и уповая на скорое возвращение сестры.
— Рекс считает, что, если снимать слева, в профиль, проблем не будет.
— Неужели? — переспросила она. — По-моему, профиль безупречен что слева, что справа.
— При свечах не разглядеть, — возразил Дик, проводя ладонью над подрагивающим язычком пламени в центре стола.
— Не играйте с огнем! — резко предупредила Мелли. Ей отчаянно захотелось отвести его руку от горящей свечи, но прикасаться к Дику Грейсону явно не следовало. Этот человек пробуждал в ней чувства, которые, как ей казалось, давным-давно умерли.
— Но ведь тогда сойдешь с ума со скуки, — вкрадчиво заметил Дик.
Не в силах отвести глаз, Мелли завороженно разглядывала собеседника. Дик в свою очередь пристально наблюдал за ней из-под густых ресниц, точно охотник за добычей.
— Я люблю поскучать, — твердо объявила Мелли. «Скучный», «безопасный», «банальный» — ни один из этих эпитетов Дику не подходил.
— Безобразие!
— Я покидаю вас, друзья мои, — пропела Кэрол с порога, размахивая сумкой.
Мелли недоуменно воззрилась на сестру.
— Ты уходишь… Но куда?
— Объясню позже. Завтра Дик отвезет тебя на съемки.
— Как, ты не вернешься до утра? — Мелли ушам своим не верила: должно быть, она чего-то недопонимает!
— Я ужасно тороплюсь. — Кэрол отвела глаза.
До глубины души потрясенная, Мелли не знала, что и думать. Подобная опрометчивость совсем не в характере Кэрол. Бросить меня одну с… При этой мысли сердце Мелли беспомощно дрогнуло. Спустя несколько минут послышался рев мотора.
— Я квартирую здесь уже почти неделю, и Кэрол провела дома только две ночи, — медленно и отчетливо проговорил Дик, не спуская глаз с собеседницы.
— И что вы хотите этим сказать? — угрожающе начала Мелли.
— Кэрол — ваша сестра.
— Кэрол не отбивает чужих мужей, — упрямо стояла она на своем. Чего бы там ни затеяла сестра, о любовной связи речь не идет.
— Вы ее спрашивали?
— Спрашивала.
— Хорошо, но в таком случае Кэрол делает все возможное, чтобы доказать обратное.
— Кэрол не помчится к мужчине по первому зову, стоит тому набрать телефонный номер! Гадость какая! Наверняка есть иное объяснение.
— Может быть, это любовь? — небрежно предположил Дик. — Разве вы не сделаете того же ради любимого?
— После дождичка в четверг!
— Верю, — задумчиво покачал головой Дик, разглядывая раскрасневшееся от негодования личико. — Похоже, в прошлом вы здорово побегали за кем-то, не достойным подобных усилий?
— В ту пору я была молода и ужасно глупа, — неохотно признала Мелли, ужаснувшись про себя проницательности собеседника. Да Дик читает в ее душе, словно в книге! Или она утратила осторожность? Не она ли оградила себя защитными бастионами, способными выдержать любой штурм? — Я бы позабавила вас пикантными подробностями, да только все они давно позабылись.
— Сомневаюсь. Не уходите, — потребовал Дик, ухватив ее за запястье, едва Мелли попыталась встать.
Она опустила взгляд на загорелую ладонь, что легла на ее хрупкое запястье, и пальцы Дика медленно разжались. Но ощущение осталось: точно к нежной коже приложили раскаленное железо. Гнев вдруг развеялся: так уходит воздух из проколотого воздушного шарика. Мелли снова опустилась на стул.
— Я знаю свою сестру, — вспыхнула она, встретив сочувственный взгляд собеседника.
— Право же, нам не о чем спорить. Я привязан к Кэрол. И к Рексу тоже привязан. Никакого корыстного интереса я не преследую. Просто помните: когда вспыхивает страсть, родственные чувства зачастую отступают на задний план.
Мелли видела: Дик искренне желает ей добра. Он прав. Шкала ценностей и впрямь меняется. Ведь еще год назад она бы поделилась с сестрой своими госпитальными проблемами! А сейчас — исключено.
— Мне больно думать, что Кэрол могут обидеть.
— Кэрол давно выросла и не нуждается в гувернантках. От вас требуется только одно: поддержка в трудную минуту.
— Может, вы и правы.
— Я чертовски умен, — скромно улыбнулся Дик.
— Вы хоть что-нибудь воспринимаете всерьез? — Ей ужасно хотелось подмигнуть в ответ на эту обезоруживающую улыбку. Мелли тут же вознегодовала на собственную слабость.
— Это комплимент или упрек? — осведомился Дик. — Собственно говоря, я очень даже серьезно отношусь к своей работе, хотя стараюсь, чтобы в жизни осталось место и для многого другого. Так что не тревожьтесь на мой… на наш счет. Я тщательно готовился к этой роли. Я даже не смогу винить режиссера, если провалю роль, потому что режиссер — это тоже я! Предстоит серьезная битва, и я берегу силы.
За шутливыми словами угадывалась неподдельная искренность. Судя по всему, этот фильм значил для Дика Грейсона столь же много, как и для Кэрол.
— Ну и самомнение у вас! — Похоже, кумир публики и впрямь счел ее бесхарактерной, уступчивой идиоткой! И ведь не без оснований…
— Да бросьте вы это лицедейство, Мелани! Пожалуй, я стану звать вас Мелани: очаровательное имя и так вам идет!
— Лицедействуете здесь вы, а не я.
— Я умею распознать талант. Мелани, вы прирожденная актриса! Ведь я и впрямь поверил в холодную, апатичную, безликую маску! Тут-то вы и показали свое истинное лицо. Но не паникуйте: я никому не скажу, что на самом деле вы — воплощение чувственной страсти…
— Вздорные фантазии! — оборвала Мелли. Но голос ее прозвучал на октаву выше, чем следовало, и крайне неубедительно.
— Не надо о фантазиях, Мелани, а то я, чего доброго, позволю-таки вам отвлечь меня от графика!
— А какое место в графике занимает секс? — съязвила Мелли, досадуя, что собеседник держит чувства под контролем куда успешнее, чем она. — Где-то между психотерапией и тренажерами?
— Я нахожу, что поболтать с друзьями столь же полезно и куда менее разорительно, нежели с психоаналитиком, а телом своим я вполне доволен: в конце концов, мы вместе вот уже тридцать один год. Успех вовсе не означает, что я обязан жить по голливудским правилам. Напротив, я свободен поступать так, как считаю нужным.
— Тогда почему, мистер Любимец Публики, ради этого фильма вы вдруг превратились в аскета? Или вы всегда даете обет целомудрия перед съемками?
