Он сжал ее бедра своими, и она застонала от нетерпеливого ожидания. Скорее же, скорее... сейчас...
Дэвид словно застрял на тонкой грани между сном и реальностью. Рассудок призывал его проснуться, но взбунтовавшееся тело отказывалось подчиняться, стремясь до бесконечности растянуть наслаждение.
Когда ее руки принялись исследовать его грудь и живот, их бесстыдная уверенность собственника в своем праве вызвала в нем такой бурный отклик, какого он сам не ожидал.
Ее губы обещали блаженство сродни райскому.
Ее запах, запах ванили и корицы, заставлял просыпаться самые древние инстинкты.
Ее низкий горловой смех и неразборчивое бормотание кружили голову. Казалось, стоит лишь напрячь слух – и откроются самые невероятные тайны.
Дэвид прислушался, и ему наконец-то удалось разобрать ее невнятный шепот.
– Ламберт... о, Ламберт...
Ламберт?!
Дэвид широко открыл глаза и увидел прямо перед собой другие, темно-серые, затуманенные страстью.
Ламберт?!
Дэвид кубарем скатился с кровати, разом растеряв весь свой пыл. Тяжело дыша и шатаясь, он добрался до двери и включил свет.
Его глазам предстало завораживающее зрелище ослепительно белой кожи, длинных ног и разметавшихся в беспорядке золотистых волос.
Сокровища, принадлежащие не ему.
Каждая клеточка его тела безрассудно стремилась к обладанию ими, но разум уже вновь вступил в свои права.
Глаза Кэрол обрели осмысленное выражение и, сфокусировавшись на нем, полыхнули откровенным ужасом.
– О Боже! – прошептала она, судорожно кутаясь в одеяло.
Несколько запоздалая стыдливость, подумал Дэвид, вспоминая, как откровенно она только что ласкала его.
– Думаю, мы можем теперь перейти на «ты», – произнес он с улыбкой, которая, по его мнению, должна была ободрить Кэрол.
Паника в ее глазах сменилась гневом. Казалось, еще немного – и она обвинит его в сексуальном домогательстве.
– Или давайте просто забудем о том, что только что произошло, – поспешно предложил Дэвид. – Очевидно, мы оба совершили ошибку.
Кэрол высунула руку из-под одеяла, схватила свою одежду и попыталась натянуть на себя. Но поскольку другой рукой она продолжала крепко прижимать одеяло к груди, все ее усилия пошли прахом.
Дэвид протянул руку, желая предложить ей свою помощь, но Кэрол шарахнулась от него, словно увидела змею. Проклятье! Можно подумать, что это не она забралась к нему в постель и только что пыталась соблазнить его.
Тем временем Кэрол удалось добраться до края кровати и встать на ноги. Она приняла горделивую позу, кутаясь в одеяло, словно в тогу, и, нахмурив брови, произнесла:
– Не смейте даже приближаться ко мне! Вы просто ужасный человек.
– Пять минут назад вы думали совершенно иначе, – возразил Дэвид. – И кажется, вам было не так уж плохо со мной.
Ее лицо мгновенно вспыхнуло.
– Я надеялась, что в этих обстоятельствах, вы сумеете проявить хотя бы малую толику такта, – сказала она. – Но теперь я вижу, что требовать от вас это было бы слишком самонадеянно. А теперь отойдите в сторону и дайте мне пройти. Я не желаю больше находиться с вами в одном помещении.
И она удалилась, не забывая крепко придерживать одеяло.
Все утро Дэвид безуспешно пытался разыскать Кэрол, рассчитывая извиниться. Не то чтобы он всерьез считал себя виноватым в том, что произошло этим утром. Просто немалый опыт общения с женщинами научил его всегда просить прощения первым, не дожидаясь, пока ссора зайдет слишком далеко. Ему совсем не хотелось ссориться с Кэрол Тернер.
После долгих расспросов ему удалось наконец узнать, что она сказалась больной и, едва появившись на рабочем месте, тут же уехала.
Раздобыть ее домашний адрес не составило труда. И вскоре красный спортивный автомобиль Дэвида уже выруливал на подъездную дорожку маленького домика на южной окраине города.
В первую минуту Дэвид решил было, что перепутал адрес: настолько окружающий его пейзаж не подходил всегда аккуратной, собранной Кэрол.
Кусты зеленой изгороди не стригли так давно, что они вымахали выше человеческого роста, загораживая дом. Не лучшим образом выглядела и пыльная, некошеная трава на участке, да и сам дом, казалось, того и гляди развалится. Построенный когда-то с претензией на оригинальность и некоторое изящество, теперь он выглядел по меньшей мере жалко. Наполовину сорванный водосточный желоб, мутные стекла окон, черепичная крыша, явно нуждающаяся в починке, – все являло собой картину хаоса и запустения.
Дэвид поднялся на крыльцо по шатким, скрипучим ступеням и невольно улыбнулся при виде украшающей дверь подковки. Этому дому требовалось столько везения, что одной подковой здесь не обойтись.
Нажав на кнопку звонка, он поспешил погасить улыбку на лице. Вряд ли Кэрол понравится, что он смеется над ее домом.
За дверью послышались шаги, и голос, хрипловатый, словно простуженный, довольно нелюбезно осведомился, кто там.
– Мисс Тернер, это Дэвид Мэттьюс.
Он ясно различил шорох скользящего в петлях засова, затем дверь, заскрипев, приотворилась.
– Что вы делаете здесь, мистер Мэттьюс? – подозрительно поинтересовалась Кэрол.
В маленьком коридорчике было темновато, и Дэвиду трудно было разглядеть ее лицо. Но ему показалось, что она выглядит бледной и глаза у нее заплаканы.
– Может быть, вы позволите мне войти? Несколько мгновений Дэвиду казалось, что она откажет ему. Однако после недолгих колебаний Кэрол отворила дверь пошире и отступила на шаг в глубь дома.
Дэвид вошел в крошечную прихожую и аккуратно закрыл за собой дверь. Кэрол осталась стоять на месте. Похоже, она не собиралась предлагать ему пройти в комнату.
– Что вам нужно? – спросила она, зябко кутаясь в платок. Немного странно, если учесть, что ртутный столбик в термометре второй месяц даже ночью не опускался ниже двадцати.
Похоже, она и впрямь больна, подумал Дэвид, ощутив вдруг неожиданный прилив симпатии к Кэрол. До сих пор ему никогда не приходилось испытывать ничего подобного по отношению к существу с растрепанными волосами и покрасневшим носом.
Он откашлялся.
– Я пришел, чтобы попросить прощения. Кэрол, не произнеся ни слова, повернулась и двинулась по коридору. Дэвид справедливо счел это приглашением и последовал за ней в гостиную.
Зрелище, представшее его глазам в комнате, было еще хуже, чем вид дома снаружи.
В потолке гостиной зияла огромная дыра. Из нее торчали острые щепки, за которыми проглядывали источенные червями балки. Кучи рухнувшего с потолка мусора занимали весь пол за исключением узкой расчищенной полоски – от двери до стоящего посреди комнаты диванчика с перебинтованной скотчем ножкой. Рядом возвышалась стремянка, ступеньки которой, очевидно, одновременно служили столом и полками, потому что на них стояла пустая чашка из-под кофе и лежало несколько журналов, посвященных домашнему хозяйству.
