— Что скажете, если я приступлю сегодня после четырех? — предложил ей Ной. — Я хотел бы сначала проверить, как Тим выполнит домашнее задание после школы.
— А материалы? — осведомилась Дженнифер.
— Со строительными материалами проблем не будет, — заверил ее Ной.
— Тогда у меня нет возражений, — ответила Дженни, поскольку ее веранда действительно нуждалась в капитальном ремонте.
— Я должен посадить Тимоти в школьный автобус, — объяснил Ной, собираясь уходить.
— Удачи в школе, — сдержанно пожелала женщина, в ответ на что Тим молча кивнул.
Ной Бренниган послал сына вперед, а сам задержался в кухне.
— Простите меня, — виновато произнес он.
— Я не понимаю, почему вы все время просите у меня прощения? — улыбнувшись, спросила его Дженнифер. — Не стоит этого делать. Мне не на что обижаться. Меня все устраивает, — сказала она.
— Папа, ты идешь? Мой автобус будет здесь с минуты на минуту, — напомнил о себе ожидавший в холле Тимоти.
— Да, я иду, сынок! — отозвался Ной. — А куда делись Сцилла и Роуди? — удивился он, оглядевшись.
— А в это время они смотрят «Улицу Сезам», — проинформировала Бреннигана воспитательница. — Странно, что до сих пор не ведут других детей, — тихо добавила она, посмотрев на часы.
Они больше ничего не могли сказать друг другу в это утро. И возможно, не должны были ничего говорить. Несколько лет назад Дженнифер, еще не знавшая потерь и разочарований, могла бы признаться самой себе в том, что влюблена в своего застенчивого соседа и поверила в то, что все возможно. Но сейчас она уже не была той Дженнифер, которую Марк насмешливо звал Поллианной из оптимистических книжек американской писательницы. Она была разведенной женщиной, похоронившей свое возлюбленное дитя.
А Ной Бренниган был не то брошенным, не то вдовым мужчиной, растерянным и желающим порвать со своим прошлым, но не нашедшим опоры в настоящем. И был он не один. Трое детей, старший из которых — озлобленный и безутешный восьмилетний мальчик.
Она не могла оставаться равнодушной ко всем четверым — это было противно ее женской и человеческой природе. Но и позволить себе любить этих детей как собственных, а этого мужчину как близкого мужчину, она тоже не могла. Это стало бы непростительным безрассудством.
— О! Хорошенькое дельце, Дженни! — двусмысленно произнесла Кэти, мама Джейси, одного из многочисленных маленьких подопечных Дженнифер.
Городок уже знал, что Ной Бренниган, тот самый архитектор, переселившийся в их глушь из самого Сиднея с тремя детьми, корпит, починяя ее веранду. Как знали и то, что он покупает для этих целей лучший строительный материал, какой только бывает в здешних строительных магазинах.
В глазах всех местных женщин, замужних и одиноких, Ной Бренниган был все равно что дар небес. Манна, в изобилии выпавшая на голову Дженнифер Марч.
Он плотничал на ее веранде уже несколько вечеров, обнажившись по пояс. Все желающие могли наблюдать игру мышц его подтянутого загорелого торса. Только не Дженнифер, которая все это время скрывалась в другой половине дома, избегая встречаться с работягой.
— Ты счастливица, Дженни. Счастливица, счастливица, счастливица, — эмоционально протараторила Кэти, забирая под вечер своего малыша.
— Не понимаю, о чем ты, — притворилась Дженнифер Марч.
— Не понимаешь? — усомнилась Кэти. — А я вот не могу понять другого. Танцуете вы уже танго по ночам или еще нет? — задумчиво проговорила она.
На что Дженнифер красноречиво нахмурилась и кивнула в сторону Сциллы и Роуди, играющих на ее ковре, поскольку дети Ноя оставались у нее до тех самых пор, пока за ними не приходил Тимоти или отец не сворачивал свою восстановительную деятельность на ее веранде.
— Не беспокойся, я слежу за своим языком, — прошептала ей Кэти. — Но не веди себя с их папой такой же недотрогой. Ты ведь еще не мумия. Должна понимать, что ни один мужчина не возьмется просто так за ремонтные работы в доме женщины, которая ему безразлична.
— Ты не понимаешь, Кэти. У нас натуральный обмен. Я сижу с его детьми, он ремонтирует мою веранду, — обосновала Дженнифер.
— Вот я о том и говорю. В хороших семьях всегда так. Пока жена занимается детьми, муж обеспечивает благополучие, — поддела ее Кэти, с которой у Дженнифер всегда были почти дружеские отношения. — Милая, ты сейчас ведь не очень занята. Угости меня кофе, побеседуем откровенно.
— О чем? — сделала вид, что ничего не поняла Дженнифер.
— Не притворяйся. Нам есть о чем поболтать. И разговор обещает быть серьезным, — заговорщически прошептала Кэти. — Если твои гормоны не бурлят при виде этого папаши троих детей с плотницким инструментом и обнаженным торсом, то, видимо, проблема твоя сугубо медицинского характера. Но если твое тело отзывается на него…
— Кэти, прекрати, — перебила женщину Дженнифер.
Дженнифер знала, что уклончивые фразы бессмысленны. Все уже так углубились в измышления относительно характера ее отношений с Ноем Бренниганом, что бесполезно было уверять знакомых в том, что они с соседом не любовники.
Словоохотливые мамочки, которые водили к ней своих детишек, без устали упражнялись в намеках. Не только Кэти, но и другие ее приятельницы, Энни и Ольга, неоднократно предпринимали попытки выведать у нее интимные подробности отношений с идеальным, по их общему мнению, мужчиной. И Дженнифер не могла оспаривать их доводов, поскольку и сама чувствовала к нему больше, чем следовало обычной соседке и воспитательнице детей. Но она не верила своим чувствам, а поэтому все аргументы подруг оставляли ее безответной.
Дженнифер отдавала себе отчет в том, что местные жители, распускавшие о ней эти слухи, делают так не со зла. Всем хочется видеть ее историю красивой.
Никто и никогда за эти два года, что она прожила в этом доме, переехав из соседнего городка, не упоминал вслух о тяжелой болезни Коди, об экстренных выездах медиков на дом. Люди не вспоминали также о том, как быстро сдался Марк, не выдержав постоянного страха за жизнь сына, поскольку многие об этом просто не имели представления. Тем более они не могли знать о тех искренних соболезнованиях, которые довелось выслушать Дженнифер, когда для Коди мучения окончились, а для нее только началось настоящее глубочайшее страдание.
Всем хотелось, чтобы приезжий парень с отливающими на солнце каштановыми волосами и с блестящими капельками пота на загорелом мускулистом торсе помог этой доброй женщине, любимице городка, начать жизнь с чистого листа. Но никто из них не догадывался, что творится в душе этого мужчины. Дженнифер же уже имела об этом представление.
