— До завтра, Майкл!
— Мистер Джордан, — поправила Мэдж.
Джесс нахмурилась.
— До завтра, мистер Джордан.
— Увидимся, — улыбнулся он. — Спокойной ночи.
Джонни все еще не двигался с места. Мэдж не оставалось ничего другого, как подойти к своему почти взрослому сыну и потрепать его по щеке.
— Я тебе обещаю, — сказала она, надеясь на его чувство юмора, — что, как только мистер Джордан попытается зарезать меня ножом для намазывания масла, я сразу закричу. Ну, а теперь пожелай нам доброй ночи.
— Доброй ночи, мама. Доброй ночи… мистер Джордан.
— Спасибо, Джон. И тебе доброй ночи.
— Вы уверены, что все в порядке? — спросил Майкл, когда Джон вышел вслед за Джесс.
Осознав, что они остались наедине с часами, неумолимо отсчитывающими время, которое стремительно приближалось к полуночи, она густо покраснела.
Джордан такой красивый мужчина. Мужчина, который может вскружить голову любой женщине. Любой, но только не ей. Она бы ни за что ему это не позволила.
— Я бы предложила вам еще пива, но вы только что выпили последнее. Кофе?
— Кофе будет в самый раз. Хорошие у вас дети!
Уловив лукавинку в его словах, Мэдж вздохнула.
— Мы привыкли наблюдать друг за другом. От этой привычки трудно избавиться.
— Но они не знают, что у вас были проблемы.
Мэдж пожала плечами.
— Нет ничего такого, с чем бы я не могла справиться. Просто вы меня захватили врасплох.
— Кто-нибудь еще знает?
На этот раз Мэдж не ответила. Она подошла к раковине и налила воды в кофейник.
— Хотите поговорить об этом? — спросил он, и в его голосе прозвучала бесконечная доброта.
Мэдж колебалась не более секунды. Затем с присущей ей решительностью поставила кофейник на огонь и закрыла воду.
— Так, — хладнокровно сказала она, поворачиваясь к нему, — вы говорили, что работаете в строительстве. И что же вы строите?
Майкл был обескуражен. Он хотел поговорить с ней о том, что ее тревожит, но оказался втянутым в дискуссию о законах домостроения и архитектурных стилях. Не то чтобы он был особенно удивлен. Но Мэдж это как-то не шло. Может быть, потому, что ему все еще слышался тот голос, мягкий, но уверенный, который доносился сквозь боль и страх, заставляя его жить. Может быть, потому, что он теперь видел ту светлую красоту, которую раньше лишь воображал, видел и девушку, какой она была, и женщину, какой она стала.
Но как бы ни вела себя Мэдж Келли с ним или с кем-нибудь еще, у нее было доброе сердце. Она заслуживала встречных улыбок и душевного покоя, который позволил бы ей спокойно спать ночью. И улыбнувшись как можно добрее, он пожелал спокойной ночи и отправился к себе.
Когда восходящее солнце позолотило старые орехи перед домом, Майкл вместо того, чтобы догонять сон, ускользнувший от него этой ночью, вытянулся на узкой койке, прикрыл глаза и перенес свое внимание на пятьсот миль отсюда. Потом поднял трубку и набрал номер.
— Слушаю, — прозвучало на другом конце провода.
— Эй, Энди, это я. Привет.
— Привет, Майкл, — ответил Эндрю Джексон Спеллиан. — Что случилось?
Майкл потер щетину на подбородке.
— Кажется, я наделал глупостей, дружище.
— Конечно, наделал. Ты пошел служить на флот.
Майкл ухмыльнулся. Энди есть Энди.
— Нет, не то. Мне нужна женщина, Энди.
— Эй, дружище! Здесь ветеранский центр, а не массажный салон «Адам и Ева». Надеюсь, ты не нарушал федеральных законов?
— Заткнись и слушай.
— Я весь обратился в слух. Так что же ты натворил?
— Я отправился повидать мою сиделку.
Наступила долгая пауза.
— Как я догадываюсь, без особого успеха?
— Для меня — да. Поразительно, понимаешь?
— Да. Понимаю.
Майкл машинально сделал выразительный жест рукой.
— Мне кажется, что она так глубоко зарылась в прошлое, что не может разглядеть света в окошке.
Энди нехорошо выругался.
— Ах, черт, это моя вина, Майкл. Я должен был предупредить тебя.
— Предупредить?..
— Да. Я еще несколько месяцев назад получил доклад. Было непросто найти консультантов по женщинам. Но в конце концов мы выяснили, что ПСС не является прерогативой только мужчин, ясно?
ПСС. Посттравматический стрессовый синдром. Диагноз семидесятых. Прекрасное название для ожившего ада. Никогда не считался серьезной проблемой, пока у некоторых детей, переживших похищение или другие беды, не начала проявляться та же симптоматика, как у вернувшихся с войны ветеранов. Порой неуловимая, проникающая глубоко в сны и превращающая жизнь в катастрофу. Столь сильнодействующая, что более чем через двадцать лет такие же мужчины, как Майкл, давным-давно вернувшиеся к мирной жизни, вдруг снова проваливались в те страшные, которые их когда-то сломали.
Мужчины.
Он как-то всегда думал о жертвах только как о мужчинах. Мужчины страдали, в то время как женщины утешали их. Женщины в Корее возникали как Божий дар, ясноглазые, нежные и пахнущие душистым мылом. Награда для тех, кто выжил, напоминание о том, что в мире еще существуют красота и доброта.
Все эти годы он совсем не думал, что женщины тоже приносят с войны собственные кошмары.
Майкл вздохнул. Надо было быть сообразительней. Хотя бы немного.
— Я все понял, дружище. Что мне теперь делать?
— Ты же говорил, что тебе нужна женщина?
— Не пойму, с чего все началось. Так что же мне все-таки делать?
— Действуй так же, как если бы встретился с кем-то из ребят. Побудь там, пока я не сумею тебе помочь.
Майкл подумал об обязанностях, ждавших его дома, о дочери, которая беспокоилась, не имея от него вестей со вчерашнего дня. Затем вспомнил, как Мэдж сжимала в руках свою кружку в этой сверкающей белизной кухне — инстинктивный жест человека, которому больше не обо что согреться, когда ему холодно. А в Корее было холодно. Очень холодно.
Он, наконец, подумал о печали, которую распознал в глубине ее глаз. Энди назвал бы это «неприкосновенная меланхолия».
— Майкл!
— Да, я понимаю. Мне бы хотелось только быть чуточку сообразительнее. Я боюсь ей навредить, Энди. Ей и так сейчас досталось, и все из-за меня. Может быть, взять и…
— Нет, нет. Забудь об этом!
— Но с ней было все в порядке. Она крепко стояла на ногах, понимаешь? Дети, карьера. Черт возьми, у нее даже собственное дело! И я уехал, а когда через два дня вернулся, она вдруг вся провалилась в прошлое.
— Не было бы тебя, нашелся бы кто-нибудь другой. Ей повезло, что именно ты оказался там, чтобы подхватить ее, когда она проваливалась.
— Хотел бы я быть в этом уверен, Энди…
