Голос Джонатана вывел ее из задумчивости.
— Итак, что ты здесь делаешь? — наверное, уже в сотый раз спросил он.
— Я тебе говорила, что приехала сюда, потому что мне надо было куда-нибудь уехать.
— Ты устала от шумной жизни в Ченс-Харборе?
Марни подумала о своих постоянных заботах о ребенке, но зачем об этом рассказывать? Ее жизнь никому не интересна.
— Можно сказать и так! — Заметив, что ее интонации стали слишком меланхоличными, она заставила себя улыбнуться и для поддержания беседы спросила: — У тебя есть бокалы или мы будем пить вино прямо из бутылки?
Джонатан некоторое время изучал Марии при скудном свете луны. Он не знал, как ему поступить. Если он сейчас пойдет за бокалами, то вечер затянется, а ему хотелось всячески ограничить время, которое они проведут вместе. В этой женщине было что-то такое, что пугало его, даже сегодня, когда она выглядела грустной и легкоранимой.
Марии сидела, закинув ногу на ногу и покачивая сандалией. Несмотря на сгущавшуюся темноту, он видел ярко-красный лак на се ногтях.
Легкоранимая? Как бы не так! Она опасна. Чрезвычайно опасна! — в очередной раз напомнил он себе.
Поскольку Джонатан не ответил на ее вопрос, Марни пожала плечами и, не говоря ни слова, открыла пакет с чипсами. Взяв себе горсть, она протянула пакет ему. Он отказался. Прожевав чипсы, молодая женщина отряхнула ладони и положила ноги на стоявший рядом стул. Обхватив колени руками и положив на них голову, она сказала:
— Если поехать на запад от Кивенау, можно доехать до полуострова, на котором расположен Мичиган. На верхнем полуострове, на озере Верхнее закаты точно такие же, как здесь.
— Нельзя сравнивать океанский закат с заходом солнца на озере, — сухо произнес Джонатан.
— Это не просто озеро. Это одно из Великих озер, — возразила Марни.
— Ну и что?
Она возмущено затрясла головой.
— Знаешь, пару лет назад у одного из сенаторов возникла идея пересмотреть классификацию озер и отнести озеро Шамплейн в Вермонте к Великим озерам. Это было связано с какими-то фондами или с чем-то там подобным. Однако жители Мичигана приняли его идею в штыки. Из этого напрашивается вывод, что мы относимся к нашему озеру очень серьезно.
— Я уловил, — кивнул он. Какой странный и совершенно не подходящий для этого момента разговор они ведут! Теплая темная ночь, красивая молодая женщина… — Так кто ты все-таки: журналистка или влиятельная обозревательница в газете, на радио или телевидении? — в очередной раз спросил он.
— Влиятельная обозревательница?
— Человек, которому платят за оригинальный взгляд на проблему.
— Мог бы не объяснять. Я представляю, что это такое.
— Ах! Извини, не хотел обидеть, — шутливо отозвался он.
Она передернула плечами.
— Ладно, вернемся к моей истории. Ученые мужи подготовили десять страниц доклада с перечнем характеристик, на основе которых то или иное озеро можно отнести к Великим. Один из пунктов звучал примерно так: озеро можно отнести к Великим, если, стоя на одном его берегу, ты не видишь другого. — Она повернулась к нему и весело рассмеялась. — Как океан.
Вместо ответа он поднялся и направился к двери, с бутылкой в руках.
— Неужели решился? — спросила она.
Джонатан предпочел бы уйти в дом, закрыть за собой дверь и провести остаток вечера в тишине за компьютером.
— Я сейчас приду. Только вино открою, — ответил он, решив не обращать внимания на иронический тон своей гостьи.
Вернувшись, он зажег фонари, стоявшие по углам террасы. От света фонарей вокруг стало еще темнее, а терраса приобрела более интимный вид.
Спустя полчаса они выпили уже больше, чем полбутылки. Хотя Джонатан обычно не пил дешевые напитки, он, как ни странно, давно уже не получал такого удовольствия от выпитого вина. Неужели это заслуга Марни?
Она по-прежнему вела их беседу, почти не позволяя ему вставить слово. И тем не менее он ловил себя на мысли, что ему любопытны ее комментарии. К своему удивлению, обнаружил, что знает о ней ничуть не больше, чем знал утром. Она, несомненно, была профессионалом в умении говорить много и при этом не сказать ничего существенного, что касалось лично ее. Даже выпитое вино не развязало ее язык настолько, чтобы она проговорилась, зачем приехала сюда, в Мексику.
Он приподнял свой бокал и предложил ей выпить за будущее.
А через несколько минут она оглушила его вопросом:
— Итак, признайся, ты торговец наркотиками или частный детектив, охотящийся за преступниками?
— Что?
— Торговец наркотиками или частный детектив, охотящийся за преступниками? Так судачат о тебе в городке. А еще думают, что ты сумасшедший. Последнее вполне возможно. Но я уверена, что наркотиками ты не торгуешь.
— Почему так?
— В этом случае ты не стал бы меня спасать, а дал бы мне спокойно утонуть.
Итак, он стал объектом городских сплетен. Не исключено, что эти сплетни дойдут до журналистов и тогда — прощай спокойная жизнь! И придется искать себе другое место для отдыха.
— Что и говорить, железная логика! Будем считать, что я сумасшедший.
В результате их разговора он почти поверил, что она не репортер, иначе она попыталась бы получить как можно больше информации о судебном процессе. Следовательно, остались две другие версии, и он собирался в ближайшее время выяснить, какая из них верная.
— Твой дом выглядит несколько лучшего моего, и я заметила, что у тебя есть электричество, — сказала Марни.
Он подумал, что разговор уходит в непонятное для него русло, и ответил не сразу:
— Да.
— И вода у тебя в кране, должно быть, горячая и чистая, а не коричневая и холодная?
— Горячая и чистая. Я не так давно принял душ. Чувствую себя замечательно.
— Не сомневаюсь. — Она откашлялась. — Ты знаешь, хозяин моей хибары сказал, что свет у меня появится только через несколько дней. А я уезжаю в понедельник. Даже если они починят электричество и я смогу принять душ, то вода все равно будет ржавой.
— Какая жалость!
— Правда же? Вот я и подумала, может быть, ты знаешь место, где я могла бы принять душ.
— Возможно, и знаю, но это будет тебе дорого стоить, — слова вырвались у него прежде, чем он успел подумать.
— И какова твоя цена?
В его голову полезли всякие фривольные мысли, но он поспешил отмахнуться от них, как от надоедливых мух.
— Ответь честно на мой вопрос и мойся, сколько хочешь. Такая цена тебя устраивает?
Она блаженно улыбнулась.
— Ради горячего душа я готова на все. Считай, что моя жизнь — открытая книга. Спрашивай.
