С самого начала совместной жизни было ясно, что Иво Гренвиль имеет все возможные преимущества перед своей женой.
Он гораздо состоятельнее Белль во всех отношениях. Его аристократическое происхождение, фамильное состояние, репутация и классическое европейское образование ставили его на недосягаемую для нее высоту.
— Стоит ли жалеть о том, что ты не готовила завтраки, обеды и ужины, — возобновил разговор Иво. — Разве не для этого я нанял огромный штат прислуги. Это их дело — обслуживать своих работодателей. Моей жене незачем утомлять себя домашними делами, — подытожил рассудительный супруг.
— Да. В вашем классе так заведено, — отстраненно согласилась с ним Белль. — Но мне это чуждо. Я привыкла сама себя обслуживать.
— Работники моей компании решили перечислить деньги в счет фонда обездоленных детей, — своевременно перевел Иво разговор на другую тему.
— Должно быть, им еще ничего не известно о нашем разрыве, иначе они не стремились бы угодить боссу таким образом, — отшутилась Белль.
— Твой сарказм здесь совершенно неуместен, — упрекнул ее Иво. — Их желание помочь бездомным детям никак не связано с тем, что ты — моя жена. Это их естественная потребность.
— Тогда передай своим служащим мою благодарность.
— Я тоже внесу от нашего с тобой имени деньги на счет фонда, — признался Иво.
— Внеси их от себя.
— Белль...
— Поищи масло в холодильнике.
Иво не двинулся с места.
— Белль... Почему ты сделала это? Я имею право знать, какова причина. Почему именно сейчас? У тебя кто-то есть?
— Нет у меня никого, — отсекла подобное оскорбительное предположение Белль и сама принялась разыскивать в холодильнике масло.
Она отправила кусочек масла на сковородку и некоторое время молча наблюдала за тем, как он тает.
— Тебе не хуже меня известно, чем был наш брак с самого начала и во что грозил превратиться. Эта перспектива меня пугала. Поэтому я решила положить конец этому постыдному притворству. Да, Иво, три года назад, когда мы только поженились, нам было хорошо вместе. Но постепенно новизна сходила на нет, а глубокого чувства так и не появилось. Наш брак стал всего лишь красивым фасадом, за которым стояли две успешные карьеры и полное безразличие к внутреннему миру друг друга. Я думаю, что даже рождение детей не смогло бы сделать нас ближе. К счастью, детей у нас нет. Поэтому я решила уйти именно сейчас, пока не стало слишком поздно.
— К счастью? — переспросил уязвленный Иво Гренвиль.
— Да. Таково мое решение, и я не намерена от него отказываться. Рано или поздно ты сам бы понял, что это единственный возможный финал нашего брака. Ты еще найдешь подходящую женщину или, по крайней мере, более благодарную, чем я.
Иво молча смотрел на нее. Было видно, насколько его задели слова Белль. Желая сгладить обиду, она добавила:
— Иво, ты обязательно встретишь девушку, которая сможет дать тебе то, на что я не способна.
— О чем ты говоришь, Белль? Я не вижу ни единой веской причины для разрыва. Возможно, нам стоит поработать над нашими отношениями. Многие твои упреки имеют под собой основание. И я готов пересмотреть наш уклад жизни. Но этот поспешный разрыв представляется мне нелепым. Ты мне очень многое дала, Белль. Я не готов добровольно отказаться от тебя.
— Я знаю, что именно я тебе дала, — гневно проговорила Белль.
Иво уже не мог взять обратно все свои слова. Он действительно считал свой брак взаимовыгодной сделкой, которой сопутствовала сексуальная совместимость партнеров. Но эти партнеры изначально не были полноправными. Белль всегда сознавала свое зависимое положение перед мужем, и он не мог не знать этого. Это вполне устраивало Иво.
— Прости, — холодно проговорил Иво. — Мне уже пора идти. У меня важная встреча, — сообщил он на ходу, направляясь к двери.
Белль пошла проводить мужа. У порога он обернулся и добавил:
— Ты не должна оставаться здесь. Дай мне пару дней. Я подыщу тебе комфортабельную квартиру. Это место никуда не годится.
— Тебя это не должно беспокоить. Это моя квартира, и я буду в ней жить. Когда у меня появится возможность переехать в дом получше, я сделаю это.
— Дело не в одном лишь удобстве, Белль. Этот квартал небезопасен. И тебе это известно.
— Да, знаю, Иво. Но что делать, если именно в этом небезопасном квартале находится моя квартира. Не волнуйся обо мне... Я позвоню Миранде и договорюсь о том, как забрать оставшиеся в твоем доме вещи.
«В твоем доме». Последние слова Белль резанули слух Иво. Он отвернулся и бросил на прощание:
— Если что-нибудь понадобится...
— Обязательно позвоню, — заверила его Белль.
Иво спустился и, подойдя к лимузину со стороны шофера, сказал тому:
— Пол, свяжись, пожалуйста, с моим офисом и передай секретарю, что я не вернусь сегодня.
— Ваша секретарша звонила несколько минут назад, мистер Гренвиль. Хотела знать, где вы находитесь.
— Перезвони ей и извинись от моего имени. Скажи, что она может быть свободна до завтрашнего утра.
Желая подавить возникшую вследствие визита Ива нервозность, Белль заставила себя сесть и успокоиться.
Девушка принялась равнодушно поглощать приготовленный пару минут назад омлет. Она уже не чувствовала того голода, который побудил ее на стряпню, она вообще ничего не чувствовала, кроме досады.
Белль Девенпорт самостоятельно приняла решение уйти от Иво Гренвиля, с которым ее связывали три года совместной жизни. Она хладнокровно выполнила это решение. Однако легкость, с которой Белль сделала это, была лишь видимостью.
Визит Иво только подтвердил это.
Живя с ним, Белль стремилась продлить время своего благополучия, насладиться надежностью в этом хрупком мире. Она лучше, чем кто бы то ни было, знала, насколько переменчива фортуна.
Оказавшись же в своей тесной и старенькой квартирке, Белль стала сожалеть не об утраченном комфорте, который был так необходим ей все последние годы. Она осознала, что рискует потерять человека, который был дорог ей, как однажды уже потеряла своих родных.
Отставив от себя тарелку, Белль задумалась. Ей показалось, что она еще чувствует запах Иво. Она вдохнула глубже, но потом поняла, что это ощущение у нее в голове и оно стремительно тает.
И Белль еще раз подумала, насколько изменчива судьба и как она ее пугает...
Белль вновь включила компьютер. Она проверила свой электронный почтовый ящик. Было одно-единственное письмо от Симоны, в котором она сообщала Белль, что не может найти дневниковые записи, которые вела во время стоянок веломарафона. Для Симоны как журналистки это стало настоящим ударом, и Белль, будучи коллегой, хорошо понимала переживания своей подруги.
