— Постараюсь, — пренебрежительно ответил он. — А теперь извини нас… — Он обнял Энни за талию и увел ее.
Энни слегка напряглась, ощутив спиной недобрый взгляд Элис.
Крис даже не счел нужным их познакомить. Он так торопился прервать встречу, что вышел за рамки приличия. Энни вздрогнула. Ей бы не хотелось, чтобы когда-нибудь он посмотрел и на нее с таким же безразличием и холодным пренебрежением.
Почувствовав ее напряженность, Крис буркнул:
— Простите меня, но она глупа и избалованна.
Энни разозлилась. Ей не нравилось, когда мужчины столь неуважительно обращались с женщинами.
— Она любит вас. Это сразу видно.
— Скорее влюблена до безумия, — уточнил Крис.
— Мне жаль ее.
— Не стоит ее жалеть.
— Вы могли бы быть… — Энни прикусила язык, решив, что слишком много себе позволяет.
— Добрее?
— Да.
— Не могу. Иногда жестокость — единственное, что может помочь человеку, — ответил он довольно резко.
Испугавшись, что они поссорятся и испортят такой замечательный день, Энни примирительно сказала:
— Извините… Я не должна лезть не в свое дело. И если вы хотите положить конец этой связи…
— Нет никакой связи и нечему класть конец…
Остановившись, Крис взял Девушку за плечи и сжал их довольно сильно.
Энни показалось, что он собирается встряхнуть ее. Но он сдержался и, внимательно взглянув в ее глаза, продолжил неожиданно мягким тоном:
— Чем жалеть Элис, лучше подумайте обо мне. Я никогда не давал ей ни малейшего повода, как раз наоборот, а она месяцами изводила меня…
— Извините, — пробормотала Энни беспомощно. — Я не знала.
Но он не закончил:
— Ее отец покупает ей все, что она только захочет. Он пытался купить даже меня. Поняв, что его ждет поражение, он последовал моему совету и отправил дочь на полгода за границу… К сожалению, поездка не принесла желаемого результата.
— Извините, — повторила Энни.
Отпустив ее плечи, Крис тяжело вздохнул.
— Давайте-ка забудем все это и продолжим нашу прогулку.
Она с радостью согласилась.
Несмотря на то, что было жарко, они еще несколько часов бродили по городу, иногда снова забираясь на второй этаж автобусов. Крис оказался прекрасным гидом и приятным собеседником, не терявшим чувство юмора, даже когда рассказывал что-то серьезное.
Энни уже почти перестала воспринимать новизну окружающего. Названия Пиккадилли, Трафальгарская площадь, Букингемский дворец, Сент-Джеймский дворец, знакомые ей с детства, звучали сегодня так часто, что ей казалось, будто она выросла в Лондоне.
Она была в восторге и не пыталась скрыть радость. Ее не пугало, что Крис посчитает ее по-детски наивной. Видимо, ее хорошее настроение передалось и ему. Крис, казалось, получал удовольствие от всего того, что нравилось и ей.
Энни лишь надеялась, что ей удастся скрыть волнение, вызванное его близостью. А это было трудно, потому что, когда она видела улыбку Криса, ловила его взгляд или чувствовала легкое прикосновение руки, ей становилось трудно дышать и она теряла нить разговора.
Они присели отдохнуть в живописном Сент-Джеймском парке на берегу озера, с удовольствием наблюдая за семейством пеликанов.
Крис заметил:
— Просто удивительный день для Англии. Такая жара!
— Меня это не очень волнует, — весело ответила Энни. — Я всегда хорошо переносила жару.
— Вы еще не устали?
Она покачала головой.
— Может быть, посмотрим и на ночной Лондон? Но перед тем, как продолжить прогулку, думаю, стоит поесть. Вы любите итальянскую кухню?
— Надеюсь, мне понравится, — с готовностью откликнулась она.
— Слава Богу, вы не из тех женщин, которые питаются только листиками салата. — В его словах было столько неподдельного облегчения, что Энни стало интересно, кого он имел в виду. Уж не свою ли последнюю подружку?
Крис вывел Энни из парка и вскоре остановил такси. В маленьком ресторанчике, куда они приехали, было уютно. Столики были покрыты клетчатыми скатертями, а в бутылках из-под «кьянти» горели свечи.
Полная добродушная хозяйка встретила Криса как старого друга. Она принесла им дымящиеся спагетти и бутылку красного вина. Усатый музыкант пел под гитару нежные итальянские песни.
Это было уютное и вместе с тем романтическое место. И хотя Энни согласилась с Крисом, что ресторанчик похож на множество других, она сказала, что ей здесь очень нравится. К ее удивлению, он ответил:
— Мне тоже. Я прихожу сюда, когда хочу отвлечься от ежедневных забот.
К тому времени, когда они закончили пить кофе, на улице стемнело. Взяв такси, они снова отправились на Трафальгарскую площадь. Залитая нежным розовым светом, площадь казалась таинственной и сказочно прекрасной.
Затем они долго гуляли по ночным улицам, постепенно приближаясь к стоянке, где Крис оставил машину. Напоследок они зашли в небольшой паб.
Опустившись на стул, Энни вдруг поняла, что совершенно выбилась из сил. Но это была чисто физическая усталость. Настроение у нее было приподнятым. Ее переполняли впечатления от прекрасной прогулки.
С завистью и восхищением она заметила, что Крис выглядит таким свежим, словно вполне мог бы пробежать марафон.
Улыбаясь, он спросил:
— Что будете пить?
Пытаясь не показать растерянности, Энни ответила вопросом на вопрос:
— А вы?
— Виски. Новичку не советую…
Целый день он относился к ней как к равной, а сейчас опять разговаривает как с ребенком!
Обидевшись и боясь, как бы он опять не предложил ей лимонад, Энни сухо заметила:
— Вы уверены, что я новичок?
Он слегка пожал плечами.
— Ладно, в таком случае виски будет в самый раз.
Осторожно отпив темно-янтарную жидкость, девушка убедилась, что лимонад подошел бы ей больше. Но она не хотела в этом признаваться и с беззаботным видом принялась ждать, когда растаявший лед разбавит крепкий напиток. Разгадав ее намерение, Крис, ухмыльнувшись, спросил:
— Ну и как вам виски?
Остерегаясь подвоха, Энни поторопилась сменить тему:
— Иногда в вашем говоре проскальзывает какая-то напевность. В Лондоне все так говорят?
— О нет, — засмеялся Крис. — Я не думал, что это заметно. Дело в том, что я из Корнуолла. Там наша семья жила с незапамятных времен. Ну а сыновей, разумеется, посылали учиться в Оксфорд. Мой отец, единственный ребенок в семье, учился там, а потом и я.
— Вы тоже единственный ребенок?
Невинный, казалось бы, вопрос вызвал мгновенную и неожиданную реакцию. Хантер словно окаменел. Лицо его стало мрачным. Он сжал зубы и лишь спустя минуту неохотно ответил:
