На мгновение Фейт почувствовала к вошедшей неприязнь. Эта самоуверенная особа явно принадлежала к худшему типу поклонниц Говарда, имевших обыкновение вести себя в офисе любовника так, словно и фирма, и ее хозяин были их полной и законной собственностью.
Эту она видела впервые. Ничего особенного: стандартная секс-бомба во вкусе Говарда: длинные ноги, пышная грудь, лицо, словно сошедшее с журнальной обложки, тесные, соблазнительно обтягивающие дорогие джинсы и не менее тесная с глубоким вырезом кофточка.
– Привет! Я Вайолетт Скотт, сестра Говарда.
Фейт опешила. Сходства не было и в помине, и, если бы не утреннее появление Розалин, она, несомненно, заподозрила бы обман. Чтобы проникнуть к Говарду, некоторые женщины были готовы на любую хитрость.
Вглядевшись в вошедшую внимательнее и призвав на помощь некоторую долю воображения, Фейт все же усмотрела нечто общее в разрезе глаз, правда, если у Говарда они были золотисто-желтыми, то у его сестры цвет глаз приближался к темно-карему.
Стоящая у двери Вайолетт с не меньшим интересом разглядывала Фейт.
– Вы, наверное, Фейт Шерман? – спросила она, прежде чем Фейт сообразила представиться.
– Да, – подтвердила хозяйка кабинета, про себя удивившись неподдельному интересу в голосе гостьи.
На лице последней появилась понимающая улыбка.
– Ясно.
– Что вам ясно? – еще больше удивилась Фейт.
– Почему. Говард только о вас и говорит.
– Обо мне? – Фейт растерялась окончательно.
– Он говорит о вас так много, что в семейных разговорах безучастия Говарда вы фигурируете под кодовым именем Прелестница, – доверительно сообщила Вайолетт.
Фейт почувствовала, что краснеет.
– Среди домашних мнения разделились, – продолжала информировать ее разговорчивая сестра босса. – Одни считают, что так околдовать Говарда могла лишь сладкоголосая сирена, другие представляют вас чем-то вроде коварной Цирцеи, оставившей моему брату человеческий облик, но сумевшей заставить его ходить по струнке. Теперь всем интересующимся я могу рассказать, что вы ирландка.
– Я не ирландка, – запротестовала Фейт, которой начало казаться, что речь и вовсе не о ней.
– Определенно ирландка, – стояла на своем Вайолетт. – Волосы, глаза, а главное – дух. Да вы пришпилили меня взглядом к двери, словно бабочку. Наряду с иронией в ее голосе отчетливо ощущалось уважение. – В ваших голубых глазах таится несокрушимая мощь.
– Простите, если я вела себя невежливо, – быстро вставила Фейт, которая лихорадочно пыталась решить, как вести себя с необычной посетительницей.
– Все в полном порядке, – успокоила ее Вайолетт. – Для меня встреча с вами – настоящее откровение. Судя по всему, вы держите Говарда в ежовых рукавицах. – В ее голосе слышалось чуть злорадное удовлетворение сестры, весьма довольной тем, что брат попал в хорошие руки. – Вы мне нравитесь. Так с ним и надо.
Фейт удивилась: я держу Говарда в ежовых рукавицах? Что за чушь? С другой стороны…
«Наши отношения с Фейт Шерман стремительно развиваются именно так, как нам того давно хотелось»… Фраза эта теперь приобретала несколько иной смысл. Учитывая, что с Льюком все кончено…
Фейт едва сдержалась, чтобы не затрясти головой в попытке избавиться от наваждения. Чушь! Вайолетт, похоже, обожает розыгрыши не меньше своего братца-юмориста, и было бы пределом глупости всерьез отнестись к ее словам.
– Простите, но…
– О, не обращайте внимания на мою болтовню. – Вайолетт сделала пренебрежительный жест рукой. – Это у меня нервное. Я здорово переволновалась в приемной больницы, пока они разбирались, что там с Фредом.
Фред… Говард говорил, так зовут его зятя.
– Как его нота? Надеюсь, все в порядке? – спросила Фейт.
– Врачи вправили вывихнутый сустав, и теперь Фред отсыпается после анестезии. А я решила пока забрать Розалин. – Ее взгляд скользнул по комнате, и Вайолетт нахмурилась. – Кстати, где она?
– С Говардом. – Фейт кивнула в сторону смежного кабинета.
Вайолетт не стала скрывать удивления.
– Вы хотите сказать, что он не попросил присмотреть за малышкой вас?
Фейт скорчила гримасу.
– Видите ли, у нас по этому поводу случилось маленькое недоразумение. Как я поняла, о девочке вы поручили заботиться ему, ну и…
– И вы настояли, чтобы он занялся Розалин сам? – В глазах Вайолетт вспыхнуло восхищение.
– Мне кажется, это было правильно, – неуверенно продолжала Фейт. – Он так ловко с ней обращается…
Вайолетт расхохоталась.
– Да вам цены нет, Фейт! – веселю и одобрительно сказала она. – Рада, что с вами познакомилась. Говард действительно хорошо управляется с Розалин, когда в том возникает необходимость. Собаки и дети испытывают к моему брату неодолимое влечение. Как, впрочем, и женщины. Уверена, что вы это заметили, – заговорщицки подмигнув, закончила она.
– Еще бы! – Фейт хмыкнула.
– Мой брат слишком привык к тому, что все всегда получается именно так, как ему хочется.
Она была права, однако Фейт решила, что пришло время проявить некоторую лояльность к работодателю.
– Но ведь он и трудится не покладая рук, – возразила она. – Уж я-то знаю, как скрупулезно Говард готовит каждый новой проект. Нет ничего странного в том, что у него все получается.
– О, я и не думала умалять его профессиональные способности! Говард у нас известный педант, что в сочетании с проницательным умом просто обрекает его на успех. – Губы Вайолетт скривились в сардонической улыбке. – Я только хотела сказать, что некоторые его э-э-э… успехи сами плывут ему в руки.
Расталкивая друг друга локтями.
Живо представив себе толкающихся вокруг босса воздыхательниц, Фейт улыбнулась и сказала:
– В последний раз на руках у него я видела Розалин.
– Точно. Мне пора. Забавно было поболтать с вами. Надеюсь, еще увидимся.
– И, дружелюбно улыбнувшись на прощание, Вайолетт скрылась за дверью кабинета Говарда.
Забавно ей, видите ли, было! Не зная, как отнестись к этим словам, Фейт только пожала плечами. Похоже, все в семье Говарда помешаны на юморе.
Интересно, каково воспитываться в подобной атмосфере? Основным воспоминанием, которое Фейт вынесла из собственного детства, был постоянный страх перед отцом. Нет, до рукоприкладства тот не опускался никогда – для того чтобы душа маленькой Фейт надолго ушла в пятки, хватало одного его слова или просто взгляда.
Маму он запугал настолько, что единственным выходом, которым та решилась в конце концов воспользоваться, оказалась смерть. С уходом матери для Фейт исчезла последняя причина, удерживающая ее возле отца. Две старших сестры Фейт, не в силах переносить отцовский деспотизм, покинули семью еще раньше.
