— Да уж, попутешествовал мальчик из Балтимора. — Не получились у нее ни поддевки, ни усмешки.
— А ты где побывала?
— Только здесь. — Она вздохнула еле слышно, грустно, даже с тоской. — Я никуда отсюда не уезжала, Тед.
Ее снова одолевали вопросы, которые хотелось задать еще в субботу. Все эти "почему". Почему ты не позвонил? Почему не приехал? Почему избегаешь меня? Если бы он приехал и застал ее в положении, то мог бы обо всем догадаться. Если бы был рядом, когда родилась Кэт, то сразу бы все понял. Посчитал бы месяцы и сообразил, что она была уже беременна, когда выходила замуж, что ее ребенок был зачат за месяц до свадьбы. И знал бы, черт его побери, чье это чадо.
Он обязательно признал бы свое отцовство и, быть может, не оставил и ее. И будь он рядом, можно было опереться на него и сказать всем правду. Она бы выдержала всеобщее осуждение и гнев, пережила бы и свой стыд. Эх, если бы он был рядом и помог ей!..
Тогда не пришлось бы лгать на протяжении десяти лет.
Господи, ну как справиться со всем этим?
Можно бы начать с того, что сказать Теду о дочери. Не что у них есть дочь, а у нее. Потом познакомить их. Ему будет достаточно одного взгляда на девочку, чтобы узнать в ее милых чертах…
Она вздрогнула. О Небо, как же ей не по себе.
— Когда приходит твой… жилец?
Вот, Дорис, сказала она себе, вот тебе благоприятная возможность. Всего-то и произнести: "У меня нет жильца, Тед, я живу с дочерью". Но что-то мешало ей признаться, и она едва выдавила из себя:
— Скоро придет.
— Он тоже морской пехотинец? А где служит?
Она долго таращилась на его машину — серую, запыленную, но относительно новую. Почему он решил, что она делит кров с мужчиной? Почему так плохо думает о ней?
Потому ли, что она переспала с ним, собираясь замуж за Грега? Или потому, что объяснила свою податливость чистым любопытством? Для этого, дескать, сгодился бы любой мужчина. Просто он попался под руку.
До сих пор помнит она недоуменное выражение на его лице, когда он одевался и уходил…
Он все еще ждал ее ответа, напряженно наблюдая за ней.
Ну какое ему до этого дело, уныло подумала она. Его холодная сдержанность свидетельствовала, что он больше не желает ее, ни капельки не любит и даже не хочет знать.
Но и пристальный, не отпускающий взгляд этого дорогого ей человека выдавал его чувства. Все имеет для него значение, хоть он и скрывает это. Он делает вид, что ему наплевать, как и с кем она живет. А сам не спускает глаз, ожидая ответа.
Что же ему сказать?
— Нет, — тихо ответила наконец Дорис, — она не служит. — Ей хотелось продолжить и дальше: она — девятилетняя девочка, слишком молодая для службы, но слова остались невысказанными.
Он проводил взглядом проезжавшую мимо машину, не находя нужных слов для разговора. В таком случае лучше спрашивать.
— Почему ты осталась в Уэст-Пирсе? Почему не вернулась домой, к своей семье?
Ей задавали этот вопрос и раньше, и она находила разные ответы. Ее притягивал этот городок. Было удобно находиться близко от базы, пользуясь выгодами, которые она давала семье погибшего. Здесь они с Грегом начали семейную жизнь.
Здесь ее бросил Тед.
Она выбрала вариант, который был не менее правдив, чем другие.
— Если бы я вернулась домой, наши семьи просто не дали бы мне дышать. Они и так доняли меня. Все боялись, что я сломаюсь. Кидались все делать за меня. Если бы я вернулась домой, как они и хотели, было бы гораздо хуже. Мне необходимо было опереться на кого-нибудь, но только не на них, — она помолчала, глубоко вздохнула и спросила: — Почему ты не позвонил, когда вернулся?
Он ничего не ответил, только смотрел прямо перед собой, выпятив подбородок.
— Я помню возвращение вашего батальона. Такое было ликование, как же — вернувшиеся герои, выжившие. Выпуски новостей передавали несколько дней. Я высматривала тебя по телевизору, искала имя или снимок в газетах и все думала, что ты обязательно позвонишь мне. Я ждала.
Наконец Тед взглянул на нее. В этот момент, даже если бы очень захотел, то не мог бы выглядеть еще более крутым морским пехотинцем. Холодное выражение глаз, твердо выставленная вперед челюсть, словно вырубленные из гранита черты лица.
Они уже сказали все, что могли. Не о чем больше говорить.
Наклонившись, он повернул ключ зажигания и мотор взревел.
Дорис встала, отряхнула платье, потом наклонилась, чтобы видеть его лицо.
— Может, тебе и не о чем говорить, Тед. Но мне есть о чем. Я хотела узнать некоторые вещи. Мне нужно было сказать тебе кое-что… — То, что не решилась высказать прямо сейчас, да еще в таких обстоятельствах. Встряхнув головой, она отступила на несколько шагов. — Забудь обо всем. Не принимай близко к сердцу.
Не сказав больше ни слова, он уехал. И ехать-то ему было всего несколько кварталов, но ей трудно было отделаться от ощущения, что он снова сбегал от нее.
Вздохнув, она проследила взглядом, как машина скрылась из виду. Но мысли о Теде не покидали ее ни на минуту уже с субботнего утра. Дочь провела воскресенье с дедушкой и бабушкой, а ей пришлось проработать два тягомотных дня. И все же у нее было достаточно времени, чтобы все заново обдумать и прийти к нескольким неизбежным выводам.
Тед имеет право узнать, что у него есть дочь.
Если он захочет стать отцом, Кэт придется познакомиться с ним. Поскольку она не может заставить девочку хранить подобную тайну, значит, правду должны узнать все: ее родители и сестры, семейство Тейлоров, знакомые. Она обязана признаться, что лгала им, и должна молиться, чтобы все они — в том числе дочь и ее отец — простили ее.
Вряд ли Тед будет снисходителен, поскольку то, что она натворила, не так-то легко простить.
Когда она шагала по подъездной дорожке, ее на всей скорости обогнала на велосипеде Кэт. У гаража она спрыгнула с него и, бросив на землю, подбежала к матери.
— Я рада, что ты дома, — проворковала она и обняла плечи матери худющими руками.
Дорис замерла, словно впервые почувствовала нежность этого объятия.
Что я наделала, с ужасом подумала она. Лишила Теда такой вот ежедневной ласковой встречи дома на протяжении девяти лет. Зная, как он одинок, она скрыла, что у него есть дочь. Его же дочери говорила, что Грег ее отец и в память об этом мнимом отце поставила на ее тумбочку фотографию чужого для девочки человека. Отказала Теду в радости и счастье, на которые имеет право всякий отец. Украла девять драгоценных лет у него и у Кэт, девять бесценных лет, которых уже не вернуть. Никогда.
То, что она натворила, не имеет оправдания. Теперь глупо даже думать, что он сможет ее простить. Нет, лишь возненавидит…
