пока не вернулись щупальца ощущений.
— Скажи мне, если будет больно, — сказал он и снова вошел в нее, задавая безжалостный ритм, все быстрее и быстрее затягивая ее в новую бурю ощущений.
Наслаждение захлестнуло ее, сотрясая все тело. Она прильнула к нему точно так же, как тогда, когда он вез ее сквозь песчаную бурю, окутав своим теплом, как спасительным коконом.
Словно откуда-то издалека она услышала его крик, когда его семя брызнуло в ее лоно.
— Что ты сделал?
Райф кончил прямо в нее, хотя и не собирался этого делать. Но хуже всего было то, что он лишил ее девственности, связав их обоих священным обязательством, которое нельзя было нарушить.
Почему он не принял меры предосторожности? Почему не сделал то, что делал всегда? Не задал ей никаких вопросов, которые могли бы их защитить?
Потому что он отчаянно хотел обладать ею, как только вышел из воды и увидел, что она за ним наблюдает. А может, и раньше. Когда заметил ее, стоящую рядом с джипом, ее янтарные глаза, сверкающие вызовом и страхом. Так или иначе, но зверь пробудился, и разрушение, которое он причинил, — его и ее жизни — было совершено.
Им овладело оцепенение.
Лежа на спине, он смотрел на потолок палатки, на богатые ткани, на пятнистый солнечный свет. Все выглядело так же, как и час назад, когда он проснулся, но теперь вся его жизнь и ее будет совсем другой.
Он не раз играл с судьбой, но всегда знал, что рискует, и был предельно осторожен, но сейчас и подумать не мог…
— Все в порядке?
Он повернул голову и несколько секунд пристально вглядывался в ее лицо, ища признаки двуличия.
Неужели она все это спланировала, чтобы заманить его в ловушку? Сломанный джип, выстрел, долгая ночь, когда она помогла ему пережить кошмар, а потом пришла к озеру.
Это казалось маловероятным, но правдоподобным, пока он не вспомнил о буре. Бурю она не могла спланировать. Или просто увидела возможность и воспользовалась ею? К его горлу подступила горечь, но он проглотил ее.
Каковы бы ни были ее планы, он сам отвечал за свое либидо. Он сам решил соблазнить ее, ничего, по сути, о ней не зная.
Повернувшись на бок, он протянул руку и заправил ей за ухо выбившуюся прядь.
— Я не должен был делать это без презерватива, — сказал он. — Этому нет оправданий. Но беременность вряд ли имеет значение. Теперь мы все равно должны пожениться.
Ее глаза расширились.
— Пожениться?
Интересно. Либо она очень хорошая актриса, либо ничего такого не планировала.
Это его немного утешило. Значит, он был не единственным, кто потерял голову в пылу их любовных утех.
Легкий румянец окрасил ее кожу. Все же она была очаровательна. Возможно, их брак и не будет ужасным.
— Ты была девственницей, Кася, — решил пояснить он, хотя, будучи нарабианкой, она наверняка должна была знать о священных Законах для шейхов о браке. — Несмотря на то, что я незаконнорожденный, в моих жилах течет кровь королевского дома Нарабии. А это означает, что теперь мы должны пожениться.
Ее брови взлетели.
— Но как я могу выйти за тебя замуж? Я тебя совсем не знаю! Ребенка не будет, у меня первые дни цикла.
Он нахмурился. Теперь она выглядела не только потрясенной, но и испуганной.
— Причина — не беременность. Это диктует честь, — продолжал он, его горло сжалось на этом решающем слове.
«Честь». Единственное, чего отец не сумел у него отнять. Его честь поддерживала его, несмотря на одиночество, голод, боль и другие унижения.
Честь помогла ему выжить. Это она заставила его сражаться до тех пор, пока он не одержал победу. Надо было не просто найти людей, но и стать их вождем.
Его честь значила для него все, и он не мог поступиться ею. Ни за что. Ни перед кем. Даже перед самим собой.
— Я лишил тебя девственности, — сказал он. — Чтобы сохранить свою честь, я должен на тебе жениться.
— Но это же атавизм! — Касия сделала несколько вдохов, пытаясь восстановить нормальное дыхание. — Разве можно говорить такое серьезно?
Райф покачал головой. Трагическое выражение его лица придавало ему особую красоту.
— Я говорю серьезно, — сказал он. — Теперь у нас нет выбора.
— Глупости. Выбор всегда есть.
— Касия, — он дотронулся до ее руки, — ты должна успокоиться. Успокоиться и понять.
Она отбросила его руку. Как она могла успокоиться? Она не могла вести с ним разумный разговор.
Конечно, она знала о Законе о браке для шейхов. Он был записан в древних свитках, которые в свое время изучала Кэт. Потом Касия даже посмеялась с подругами, что, пожалуй, это неплохой способ для всякой мелочи вроде них стать королевами.
Но кто знал, что этот закон до сих пор работает?
Касия даже не вспомнила о нем, когда решила не говорить Райфу о своей девственности. К тому же в тот момент она была настолько поглощена собственными чувствами, что вряд ли вообще могла о чем-то думать. Даже о предохранении.
Касия вскочила и подняла с пола футболку. Ее руки так дрожали, что ей долго не удавалось попасть в рукава.
Почему она не подумала о последствиях?
Касия не хотела выходить замуж за незнакомца. Она собиралась вернуться в Кембридж. Во время этой поездки она планировала провести предварительные исследования для докторской диссертации по экологическим системам Нара-бийской пустыни, надеясь в дальнейшем получить для нее финансирование.
Теперь их близость будет омрачена его безумным требованием подчиниться его воле. И ради чего? Чтобы сохранить свою честь? А как насчет ее интересов?
Она была самостоятельной личностью, обладающей свободой воли. Принц не имел права так поступить с ней только потому, что она слишком увлеклась моментом, чтобы предупредить его о своей девственности.
Касия знала, что если когда-нибудь выйдет замуж, то только по любви. И никогда — из-за денег или чувства долга. Особенно за человека, который, казалось, не знал разницы между долгом и любовью.
Она натянула шорты, отчаянно желая выбраться из душной палатки и сцены своего падения, где разлитый в воздухе запах секса только подчеркивал ее глупость.
Если ты решила переспать с незнакомцем, то чего ты могла ожидать?
Это была ее ошибка. К тому же в том, что она сделала, была деталь, которая заставила ее вспомнить о матери. Женщине, которую Касия не видела вот уже много лет.
«Я больше не могу быть твоей матерью, Кася. Теперь о тебе будет заботиться бабушка».
Мать бросила ее, потому что была
