Перед тем как выйти из комнаты, Джил бросила последний взгляд в зеркало. В нем отражалась не то чтобы непревзойденная красавица, но и далеко не дурнушка. Золотистые волосы, крупными волнами ниспадавшие на плечи, блестели, а шелковая блузка густого темно-красного цвета как нельзя лучше оттеняла необычные, похожие на спелые вишни, глаза.
Заглянув в гостиную, Джил застала гостя в прежней позе. Он сидел у камина, потягивая виски, мрачно глядя на огонь, будто силился решить какую-то сложную задачу.
Поглощенный своими мыслями, Горинг не сразу заметил, что она за ним наблюдает. Когда же взгляды их встретились, ни он, ни она не в силах были отвести глаз друг от друга. Потом на лице его появилась уже знакомая ей обольстительная улыбка, в зрачках загорелся огонек. Джил показалось, что ее блузка не застегнута, и она в страхе дотронулась до пуговицы. Надо было положить конец этому беззастенчивому осмотру.
Вдохнув побольше воздуха, девушка решительно прошла вперед и, остановившись перед креслом, откашлявшись, произнесла:
— Я была не права. Простите. Все из-за того, что я чуть руки не вывихнула, борясь с этим деревом, а, зайдя в дом и увидев, как уютно и с комфортом вы расположились, разозлилась и…
Горинг окинул ее изучающим взглядом, затем медленно поднялся, улыбаясь своей завораживающей улыбкой.
— Почему же вы сразу не сказали? Я чувствую себя лучше и просто с ума схожу от скуки. С удовольствием бы занялся чем-нибудь полезным. Может быть, я смог бы вам помочь.
Они с минуту стояли, не решаясь нарушить молчание. Говорили глаза. Джил не выдержала и первой опустила веки. В беззастенчивом пытливом взгляде мужчины было нечто, вызывающее у нее сильнейшее беспокойство, тревогу, даже страх, но девушка не могла не заметить, как выразительно блестят на смуглом лице его темно-серые глаза.
— Ну что ж, — заикаясь ответила Джил, — может быть, завтра мы поработаем вместе, если, конечно, вы будете чувствовать себя хорошо. Мне, в самом деле нужно поскорее убрать это дерево.
— Скажите, — задумчиво протянул Макс, — чем именно это дерево заслужило ваше внимание?
— Тем, что эта пихта загородила дорогу в мастерскую отца, — объяснила Джил. — Я не могу приняться за работу, пока не попаду в домик. Все записи отца хранятся там.
— Какие записи?
— Мой отец был биологом. С тех пор, как его не стало, я пытаюсь закончить работу над его последним проектом. Поверьте, — невесело усмехнулась Джил, — труд этот для меня нелегок, все равно что в гору подниматься: каждый следующий шаг тяжелее предыдущего, каждый пропущенный день навёрстывается с нечеловеческими усилиями, а без записей отца я ничего не могу сделать. Сейчас самое время работать: после шторма активность местной популяции морских млекопитающих особенно заметна.
— Это так важно для вас? Я имею в виду, закончить работу отца.
— Да, очень важно. Мой отец жил только работой. Я помогала ему с детских лет, особенно после смерти мамы.
— Она тоже занималась морской и прибрежной фауной?
— Да. Мои родители были известными учеными, в своей среде считались даже выдающимися.
— И после смерти матери вы заняли ее место, я полагаю?
Джил прищурилась.
— Вообще-то да. Но в ваших устах это утверждение отдает фрейдистским душком.
— Я не имел в виду ничего дурного, — поспешно заверил ее Макс, — и буду счастлив помочь вам завтра же.
— Великолепно! А как насчет обещанного напитка?
— Справедливое замечание, — согласился Макс, направляясь к секретеру, в котором отец девушки держал скудный запас спиртного.
— Это подойдет? — Горинг поднял бутылку с шотландским виски. — Вы не против?
— Нет возражений!
Глядя, как он наливает виски, Джил не могла отделаться от ощущения, что видит его впервые. Да, Макс Горинг очень недурен собой, пожалуй, его вполне можно назвать красивым мужчиной. Вернее, можно было бы (девушка не удержалась от улыбки): картину портила многодневная щетина и волосы, требовавшие стрижки. Мятая рубашка и брюки едва ли могли придать его облику большое очарование. Джил пропустила его одежду через стиральную машину, но выгладить не успела.
Интересно, как он выглядит, когда побрит и нормально одет? Она старалась представить его другим, в иной обстановке. У Макса были выразительные глаза, твердый подбородок, прямой нос. Из-за развитых скул щеки его казались несколько запавшими, но, когда он улыбался, на них появлялись очаровательные ямочки, сразу лишавшие лицо суровости, придававшие ему что-то детское.
Джил не отдавала себе отчета в том, что смотрит на него в упор, пока Макс не нарушил молчания:
— Ну?
— Что «ну»?
— Я спросил, чем разбавить: водой или содовой?
— Ой, да какая разница! Можно и водой.
Он долил в бокал воды из кувшина, затем подошел к ней, протянув напиток.
— Где вы были только что? В облаках витали?
Девушка несколько принужденно рассмеялась.
— Просто задумалась. Мне кажется, вам не мешало бы слегка привести себя в божеский вид. После смерти отца я раздала большинство принадлежавших ему вещей, но в мастерской остались несессер, несколько чистых рубашек и брюк. Если бы нам удалось оттащить с дороги пихту, я смогла бы отыскать для вас кое-что.
Джил оценивающе посмотрела на гостя, подперев рукой подбородок.
— Отец был высоким, как и вы. Ну, может быть, чуть ниже, но кое-что из его одежды, пожалуй, вам впору.
— Большое спасибо, — широко улыбнулся Макс. — Хотя, если бы я смог добраться до машины, проблема решилась бы проще. Там у меня чемодан.
Он вдруг помрачнел, улыбка сползла с лица.
— Как я понимаю, ваш отец умер совсем недавно?
— Шесть месяцев назад.
— И вы все еще тоскуете по нему?
— Не то слово!
Предательские слезы подступили к глазам при горьком воспоминании.
— От чего он умер?
— От сердечного приступа. Все произошло внезапно. Инфаркт настиг его во время работы в мастерской.
— Значит, он не страдал. И хорошо, что судьба подарила ему возможность заниматься любимым делом до самого конца. За одно это можно ее благодарить.
— Да, я все понимаю, — тихо сказала Джил.
Макс протянул руку к журналу, который читал при ее появлении, и, перелистав его, нашел нужную статью, написанную Джеймсом Марчмонтом.
— Он очень интересно пишет. Должно быть, вы были его правой рукой?
— Пожалуй, да, — кивнула девушка. — И работа меня увлекала так же, как и его.
— А сейчас вы пытаетесь пойти дальше? Продолжить то, что он не успел?
— Я стараюсь, но у меня не все получается, — нехотя проговорила Джил. — Я люблю свое дело, но боюсь, что одной мне не потянуть. Отец был настоящим ученым. Его высоко ценили, у него были и репутация, и связи, а что касается меня… Сомневаюсь, что статья с одной моей подписью будет принята в научном сообществе.
