Глава 50
В аббатстве стояла такая тишина, что Финеас слышал биение собственного сердца. Он шел по темному каменному коридору, боль в плече куда-то ушла, а все его чувства обострились. Он был настороже, наблюдал, прислушивался к малейшему звуку.
Впереди из широкой арки выплескивался свет, и Финеас пошел на него.
Большое помещение, вероятно, когда-то служило в монастыре трапезной, но сейчас в нем было пусто.
Ковры не устилали каменные полы, но стены были задрапированы тяжелым красным бархатом. В дальнем конце комнаты возвышался помост, на нем стоял длинный дубовый стол. На стенах висели факелы, отбрасывая красные и золотые отблески на отполированные поверхности. У стола стояли три резных стула, украшенных, как старинные троны, а в середине комнаты на полу жалко примостилась простая деревянная табуретка.
В самом дальнем от двери углу виднелось что-то высокое и громоздкое, призрачно маячившее из-под укутывавшего это холста, на котором была вышита буква «Н» в окружении лаврового венка.
Герб Наполеона.
Пальцы внезапно замерзли — по каменному полу коридора эхом отдавались чьи-то шаги. Финеасу оставалось всего несколько секунд, чтобы спрятаться за бархатными драпировками. Он прижался к стене, чувствуя, как холод добирается до костей. Вытащив пистолет, Финеас взвел курок и стал ждать.
— Мы займем свои места сразу же, как только его введут. — Финеас узнал голос Чарлза Мейтленда. — Я уверен, вы согласны, милорд, что раз уж это свершившийся факт, нет никакого смысла затягивать. Полагаю, корабль уже ждет? — нервно спросил он.
— Разумеется. В пещере, — ответил Филипп Реншоу. — Именно поэтому я и выбрал Уотерфилд, из-за удобных путей отхода. Но ты об этом уже знаешь, верно, раз уж используешь пещеру для контрабанды?
— Я… — Чарлз запнулся, но не стал отрицать слова Филиппа.
Голос Реншоу сделался мрачным и угрожающим:
— Именно поэтому мне пришлось изменить планы и вернуться в Англию через Лондон, рискуя обнаружить себя. Я приказал наблюдать за этим местом, болван.
Чарлз прокашлялся. Этот нервный звук показался слишком громким в каменном помещении. Финеас осторожно выглянул из-за драпировки. Чарлз стоял бледный, глаза его впали. Он молча покачал головой в ответ на вопрос.
— И это только одна из сделанных тобой ошибок, — продолжал Реншоу. — А еще стрельба в гостинице вместо быстрого и тайного отъезда. А теперь нам нужно избавляться от тех, кто, вполне вероятно, уже успел рассказать другим о том, что им известно.
— Но ведь сегодня ночью все закончится, к утру мы будем во Франции, а к обеду в Париже, — произнес Чарлз, стараясь говорить непринужденно, но голос его дрожал.
Финеас вслушивался в неторопливые шаги Реншоу, бродившего по комнате.
— Ну, во всяком случае, в этой комнате все правильно.
Он погладил резьбу на одном из стульев в каких-то нескольких дюймах от места, где прятался Финеас. Прошел почти год, как он в последний раз видел Филиппа. Лицо его постарело и сделалось жестче, слишком стар для жены такой молодой и миловидной, как Эвелин. И все же Реншоу излучал власть и решимость.
— Я рад, что ты хоть что-то сделал правильно, Чарлз, ради своего же блага. L’empereur не обладает терпением. Он не терпит ошибок и болванов, которые их совершают. В особенности если эти болваны — англичане.
— Но ты такой же англичанин, как я! — возразил Чарлз.
Филипп хмыкнул:
— Наполеон сделал меня Comte d’Elenoire [2]. Это титул моего деда. Я отрекся от своего английского наследия.
— Но я же все равно буду графом Эшдаун, правда? — спросил Чарлз.
Филипп засмеялся и хлопнул его по плечу.
— Конечно, милорд граф, но если с этой минуты у нас все пойдет хорошо, мы с тобой прибудем в Париж, предъявим наш приз Наполеону, и твоя награда значительно превзойдет простое графство.
Филипп дождался, пока Чарлз расслабится и улыбнется, и снова подался вперед.
— Но больше никаких ошибок. Живыми это место должны покинуть только мы. Ты меня понял?
Невысказанная угроза тяжело повисла под балками потолка.
— А что насчет моей матери? — осторожно спросил Чарлз, но Филипп уже поднялся на возвышение, не ответив на его вопрос.
— Ну что, пройдемся еще разок?
— Конечно, — промямлил Чарлз.
Филипп остановился позади первого стула.
— Граф Эшдаун, это ваше место, — произнес он. — Я сяду в середине, а леди Онория займет последний стул.
Он показал на табурет у ног Чарлза.
— Притворщик Людовик будет сидеть тут.
Он подошел к задрапированной конструкции, сияя глазами, как мужчина, спешащий к любимой женщине. Благоговейно потрогал драпировку, влюбленными глазами посмотрел на позолоченную букву «Н» и снова повернулся к Чарлзу.
— Полагаю, ты прочитал отчет о суде над Людовиком Шестнадцатым?
— Да, — ответил Чарлз. — Мы будем следовать ему?
— До последней буквы. Если герцог Орлеанский пожелал прикинуться королем Франции, мы будем судить его, как судили когда-то его брата. Мы будем его трибуналом, чтобы история не смогла обвинить нас в том, что мы не следовали протоколу.
Филипп дернул за холст, тот с шорохом упал на пол. Свет факела блеснул на смертельном клинке, воткнутом в отполированное дерево. Финеас уставился на гильотину. Теперь он понял, в чем заключается план мести Филиппа.
Реншоу провел ладонью по гладкому дереву, проверил остроту лезвия большим пальцем.
— Я, — почти нежно произнес он, слизнув кровь с пальца, — буду палачом во славу Франции. Он расплатится за оскорбление.
Чарлз кашлянул.
— Мы убьем его здесь? В этой самой комнате?
Филипп повернулся к нему, вскинув брови.
— Разумеется! Если мы повезем его назад во Францию живым, всегда есть риск, что сочувствующие роялисты его освободят. — Он взял большую шкатулку и протянул ее Чарлзу. — Разве тебе не кажется, что намного удобнее просто привезти туда его голову?
Чарлз довольно долго молчал.
— А моя мать? — спросил он наконец.
— Вряд ли она впишется во французский двор. Ты и сам это знаешь.
Филипп быстро направился к двери, не дав Чарлзу возможности ответить.
— Идем, лорд Эшдаун, в библиотеке есть бренди. Выпьем за наш успех.
Чарлз не стал возражать против судьбы, уготованной его матери. Он просто молча поплелся за Филиппом.
Финеас дождался, пока их шаги затихнут, провел рукой по грубой щетине на подбородке. Время поджимает, король Франции может появиться тут в любую минуту. Долг требовал, чтобы он нашел Адама и рассказал ему про зловещий план Реншоу.
Но любимая женщина оказалась тут узницей, одной из «ошибок», которую Филипп намерен исправить, если его никто не остановит.
