– Я так рад, что ты жива.
– Хорошо, я думаю, 30 минут мы сможем сдержать кровь и не дать ей покинуть ее, как когда-то она покинула нас, – злость и обида блондинки в каждом ее слове и жесте чувствовалась на сто процентов, – Рик, держи и крепко, я не хочу перевязывать ее всю и беспокоить. Нужно просто держать, – Эмма показывала глазами на свою ладонь, которая держит бинт на ране и говорила только с Рикком.
– Эмма, я тебе противна?! Рикки, Киллиан, простите меня, – надрывно просила Митчел.
Она все же немного привстала.
– Начну сначала. Когда Рик и Грэм не могли найти тех, кто покушается на меня, я позвонила отцу. Он прилетел, и я сразу поехала к нему.
Реджина зашла в кабинет, где за большим рабочим столом сидел ее отец.
– Папа, – улыбаясь, сказала женщина.
– Моя малышка. Как я давно тебя не видел, – Феликс встал и подошел к дочери, заключая ее в объятия.
– Я тоже, папочка. Прости, что тебе пришлось прилететь, – отстраняясь, сказала Алекс, – мне просто необходим твой совет и твоя помощь.
– Пойдем, присядем, – они сели на большой диван, и мужчина закурил, смотря на свою девочку.
– Рассказывай, что у тебя произошло. Грэм мне сказал, что тебе подложили бомбу?
– Да, а больше он тебе ничего не рассказал? Пап, я полюбила. Я очень сильно люблю…
– Эмму Свон?! Малышка, я уже это знаю. Я знаю, кто она, я знаю, что она коп и знаю, что ради тебя сделает многое. Сначала я думал, что убью ее.
– Папа, если бы ты это сделал… – в глазах Реджины загорелась ярость, – Анджи и Эмма это смысл моей жизни.
– Александра, успокойся. Я знаю, что вы вместе и рад, что ты и Анджелика счастливы с детективом. Но, Алекс, тебе грозит опасность и с этим что-то нужно делать.
– Я должна умереть, – спокойно сказала Митчел, – меня должны убить те, кто на меня покушались. После моей смерти сразу откроется, кто это сделал.
– Реджина Александра Миллс-Митчел ты сошла с ума! Ты реально хочешь, чтобы тебя убили?!
– Я хочу, чтобы ты нас убил, – улыбаясь, сказала брюнетка, – я все придумала, мне просто нужна твоя помощь.
Отец с недоверием и удивлением посмотрел на дочь.
– Ты нас взорвешь. А потом полиция всем объявит, что Черную Королеву убили. Мне нужен лучший взрывник и несколько человек для того, чтобы потом нас охраняли, так как мои люди будут думать, что я погибла.
– Почему ты не попросишь Грэма и Рикка? Они же смогут все организовать.
– Рик не должен знать про это, а Грэм один не справится. Предполагая твой вопрос, у меня есть свои причины не доверять ему. Это и будет проверка для него.
– Алекс, ты меня убиваешь. Откуда в твоей голове появляются такие идеи?! – выдыхая, спросил Феликс, смотря на дочь.
– Я не знала, могу ли я доверять тебе, – Алекс посмотрела на Кавана, – я тогда думала только о безопасности Эммы и Анджи.
Рик молчал, понимая, что сам виноват, что Митчел засомневалась в нем.
– Ради проверки ты себя убила. Ради удовлетворения своего эго ты похоронила себя и все, что с тобой связано. Он прошел проверку и ему можно доверять. Я ему доверяю, – спокойно и больше даже для себя говорила Свон. Эмма понимала, что дело вовсе не в проверке, что Митчел решила притупить бдительность, завершить охоту, а потом нанести ответный удар. Но вот почему она пошла на этот риск, не рассказав весь свой план Эмме и не доверившись ей? Это было больно осознавать и понимать.
– Кавана, держи рану! – рявкнула на парня Свон, и тот сразу положил свои ладони на бинт, а Эмма тут же убрала руки. И, встав с колен на ноги, посмотрела на свои окровавленные кровью Митчел руки.
– Пойду, помою, – с пренебрежением сказала Эмма и скрылась в дверях спальни.
Увидев это, к дивану тут же подошел Джонс и присел возле него, рядом с Рикком.
– Джонс, я хотела уберечь ее. Я боялась, что с ней что-нибудь случится. Как я виновата перед ней, – Алекс с наполненными слезами глазами, посмотрела на Киллиана, – Рик, прости меня, я очень боялась за нее.
– Алекс, успокойся, – спокойно ответил Кавана, закрывая рану рукой.
– Из твоего желания все контролировать, ты сделала неимоверно больно ей. Прости, но я не понимаю, почему ты не доверилась ей, когда она была готова ради тебя на все. Ей не нужно было, чтобы ты ее берегла, она сама должна была уберечь тебя, – говорил Джонс, видя все эмоции и все сожаление своим поступком у Алекс на лице.
– Я бы все ей рассказала, мне нужно было всего несколько дней, – протянула Митчел, – и на тот момент я уже потеряла близкого человека, который был готов за меня на все.
– Несколько дней, это тот месяц, который тебя не было? – спросил с укором Джонс и посмотрел на рану, увидев, как бинт уже снова пропитался кровью.
– А что, если бы я вовремя не увидел ее с перерезанными венами? Что если бы Рик не убедил ее жить ради Анджелики? – спрашивал спокойно, без обвинений и эмоций Джонс, а сам взял новый сложенный бинт и смочил его раствором. Он показал Каване и тот, кивнув, убрал руки, давая Киллиану поменять повязку.
– Джонс, ну, что ты от меня хочешь?! Если бы вы не успели… я не знаю, чтобы я делала. Или ты хочешь, чтобы я сказала, что отправилась бы за ней? Я такого не скажу. Может сейчас это и звучит из моих уст как-то не так, но у меня есть Анджи и я бы не забыла о ней, ни в коем случае. Я просто не хочу представлять, чтобы я делала, если бы Эмма погибла, – сквозь сжатые зубы, сказала Александра, – да, поймите же вы, я не собиралась с ней расставаться. Мы должны были быть вместе и в тот момент.
– Ал, не двигайся и не напрягайся, – стирая салфеткой с лица девушки пот, сказал Кавана.
– И как же бы ты это сделала, Алекс? – немного надавливая, так, чтобы кровь хоть немного перестала сочиться, спрашивал Киллиан, – она тоже должна была взорваться?
– Да. Точнее мы должны были обе выбраться, – немного постанывая от боли, ответила Митчел.
– Потерпи, – видя, как больно Алекс просил Киллиан, – Рик, подержи, я поставлю укол, – показывал на бинт, через который вновь сочилась кровь.
– Блин, где этот чертов врач?! – прошипел Рик.
– Джонс, Рик, спасибо, – и было понятно, что Александра говорить не про обработку раны.
Киллиан мимолетно кивнул, заглядывая в карий взгляд и понимая, что никакие слова здесь вовсе не нужны. Он набрал в шприц обезболивающие и профессионально сделал укол, стараясь лишний раз не тревожить рану.
Когда Эмма зашла в спальню, эмоции пересилили ее. Она прислонилась к двери спиной и накрыла лицо красными руками. Ее разрывали на части чувства. Радость, неимоверная и неописуемая радость осознания, что все неправда. Что ее любовь жива, ранена, но это можно быстро исправить. Главное жива. Но это чувство счастья съедает более тяжелое ощущения – гнева, ярости, злости, которые напрочь застилают разум.
