брюки.
— Спасибо.
Целых два часа Ява потратил на то, чтобы аккуратно, с большой любовью посадить галун на полиэтилен, прогладить утюгом и пришить погоны. Несколько минут он стоял перед большим зеркалом и смотрел на творение рук своих. Затем, для контроля, взял линейку и ещё раз перемерил расстояния.
— Отлично, — сказал он сам себе и, свернув погонами внутрь шинель и китель, ушёл спать.
Утром, после команды «Рота, подъём!», Валерка необыкновенно долго валялся в кровати. Потом с ленцой встал и начал одеваться, повернувшись спиной к роте.
— Ява! Тебя одного ждём. Чего ты сегодня так долго?
Валерка повернулся и направился в строй. Все смотрели на него с удивлением.
— Валерка, ты чужой китель надел! — смеялся кто-то, но Ява даже не обратил внимание. Застегнул ремень, надел шапку и встал в строй к сержантскому составу своего взвода.
— Когда присвоили? — спросил кто-то сзади шёпотом.
— Вчера, — также тихо ответил Ява.
— Рота! Равняйсь! Смирно! Надеть шинели и выходи на улицу строиться для утренней прогулки. Яванский, зайди в каптёрку, — старшина наблюдал за Валеркой. — Когда присвоили звание?
— Вчера, после отбоя тревоги, — начал Валерка.
— Бывает, только до объявления приказа нельзя, — выслушав подчинённого, заключил старшина. — Поздравляю!
Весь день Валерке задавали вопросы, а он отвечал на них, придумывая всё новые и новые небылицы, приукрашивая вчерашние события. Ближе к вечеру в расположение казармы прибыл командир роты.
— Дневальный! Младшего сержанта Яванского в канцелярию!
— Товарищ капитан… — начал Валерка, но офицер махнул рукой.
— Поздравляю! — Горбунков протянул руку и пожал солдатскую ладонь. — Не скрою, если бы ты сегодня так не поступил, то не видать тебе этих лычек. Зампотех отстоял. Давай военный билет. Завтра принесу с необходимыми отметками. Да, и ещё для тебя одна новость. Ты назначен на должность начальника контрольно-технического пункта автопарка части. Прапорщик совсем плох в госпитале, его будут комиссовать. С почками нелады. Вот, вместо него будешь командовать. Но в наряды будешь ходить как все, — засмеялся капитан и шёпотом добавил, — по праздникам и выходным.
На следующее утро возле штаба было общее построение части. Командир по неизменной привычке стоял перед строем в фуражке. Мороз не отпускал, ветер свистел. А командир гордо поднял вверх голову и смотрел на подчинённых. Завершая построение, перед прохождением колон торжественным маршем он сказал:
— Спасибо всему личному составу. Во-первых, за празднование Нового Года. Обошлось без ЧП. Во-вторых, за высокую боеготовность части, которую весь личный состав показал на отработке вчерашней тревоги. Особо хочу отметить личный состав первой роты радиотехнического батальона за проявленную смекалку и находчивость во время празднования Нового Года, — улыбаясь, он посмотрел на Горбункова, который косился в сторону Явы и сжимал кулак, — но про командира части в следующий раз не забывайте. Всех поздравили, а меня забыли, — улыбаясь, добавил он.
Так за очень короткий период Валерка был отмечен трижды: получил благодарность за Новый Год, ему присвоили звание младшего сержанта и назначили начальником КТП.
Теперь после подъёма вместо зарядки Ява спешил в автопарк выписывать путевые листы и смотреть за подготовкой техники к выходу на линию. Здесь он совестливо работал, а в казарме отдыхал. Валера стал ближе к своим камчатским ребятам. Со временем забылись старые обиды и возобновились дружеские отношения.
От нечего делать Валерка вышел с инициативой и принял самое активное участие в оборудовании учебного класса на КТП. Он своими руками сделал макет части Хабаровска от остановки Большая до набережной. По памяти, а иногда и с подсказкой своих товарищей восстановил дорожные знаки, дорожную разметку и светофоры. Макет получился огромных размеров и занимал почти всю площадь класса. Макеты машин двигали указками.
Но и о службе Валерка не забывал, строго подходя к вопросам выпуска и приёма техники. Следил за порядком в автопарке. Не давал спуску никому, ни своим, ни «молодым», делая только то, что ему было положено.
За проявленное служебное рвение в День Советской Армии и Военно-Морского флота Яванскому и Осину наконец-то был объявлен отпуск сроком на десять дней. Ребята долго смеялись над этим, а, взвесив все за и против, приняли предложение замполита, который предложил увольнение в запас на десять суток раньше, если ребята откажутся от отпуска.
Служить осталось два месяца.
Отпуск
Хорошее настроение было омрачено полученными письмами из дома. Одно писала Наталья, а другое Маринка. Хотя девчонки не сговаривались, но смысл сводился к одному. Владимир Леонтьевич и Нина Николаевна очень плотно присели на «горькую», чем вызывали обеспокоенность. И жена, и сестрёнка рассказывали, как родители постоянно ставят бражку и гонят самогон. Описывали их ссоры по этому поводу. Если Наталья молча собиралась и с Настенькой переходила временно жить к матери, то Маринке некуда было деваться.
Валерка пришёл к Горбункову и показал два письма.
— Что там? — спросил капитан.
— Прочитайте, пожалуйста, — попросил его Валерка.
— Не люблю читать письма, тем более чужие. Объясни на словах, что случилось.
Валерка, сбиваясь из-за того, что ему было крайне неприятно говорить на эту тему, рассказал о ситуации, складывающейся дома.
— Дрянь дело. Что думаешь?
— Товарищ капитан, поговорите, пожалуйста, с командиром части. Мне необходимо съездить домой. Отпуск у меня есть. Правда, перед замполитом неудобно…
— Неудобно брюки через голову надевать. Тут совсем иное. Тебе действительно надо ехать. Хотя, что ты можешь сделать?
— Да немного шухеру наведу. Припугну чем… Так сказать, зарядку на два месяца сделаю, а там и на «дембель». При мне они такого никогда не делали.
— Хорошо, Валера. Я поговорю с командиром… сегодня поговорю. Иди.
Вечером того же дня капитан передал Яве положительное решение командира части.
— Завтра в Хабаровск едет командир второй роты. Он тебе возьмёт билеты. В штабе оформят отпускные документы, и…
— Большое спасибо, товарищ капитан.
— Пожалуйста. Только не дури. Тебе два месяца осталось. Зачем портить прекрасную биографию и размениваться на пустяки? — Горбунков смотрел в Валеркины глаза. Он прожигал их, пытаясь дойти до самого сознания своего подчинённого.
— Неужто я такой дурак?
— Я этого не говорил.
Через день у Явы были все документы на руках и он сидел в аэропорту, ожидая регистрации. Домой телеграмму не давал. Посчитал лишним. Да и хотелось, чтобы его приезд был полной неожиданностью.
В аэропорту Петропавловска-Камчатского он, минуя назойливых таксистов, запрыгнул в автобус. Вышел на своей остановке и пошёл домой.
— Иду, иду! Да кто там такой нетерпеливый, — за дверью на Валеркины звонки раздался возмущённый голос мамы.
Открылась дверь. На пороге она застыла в удивлении, смотрела на солдата. Глаза заблестели от слёз.
— Здравствуй, мама!
— Сыночек! — мама кинулась сыну на шею и принялась
