— Может быть, — сказал он, — это потому, что у вас еще не было такой возможности.
Опал отошла от него подальше. Она вспомнила, как в лифте он поймал ее в ловушку, и ей не хотелось снова предоставить ему эту возможность. Только оказавшись в безопасности у противоположной стены, она повернулась к нему лицом.
— С какой же стати я должна считать брак с вами какой-то возможностью? Разве вы не видите, что есть много причин, по которым из вашего предложения никогда не выйдет толку?
— Каких же?
— Мы едва знаем друг друга. — А то, что я о вас все-таки знаю, добавила она про себя, мне не нравится.
Доменик пожал плечами и прислонился к письменному столу.
— Это не проблема. Мои мать и отец познакомились в день свадьбы. Прошло почти пятьдесят лет, а они все еще женаты. Так что длительное знакомство вовсе не обязательно.
Опал хмыкнула.
— Что ж, может быть, они подошли друг другу. Но я даже не в вашем вкусе.
— Скажите, кто же именно в моем вкусе?
Опал вспомнила о фотографиях женщин, державших Доменика под руку.
— Наверное, молодая худая блондинка.
Он снова приподнял бровь, но улыбался уже не так самодовольно. Исчезло и выражение «я вас поймал».
— А какой тип мужчин нравится вам?
На этот раз засмеялась она.
— У меня нет определенных вкусов.
Доменик прищурил глаза, и она тут же догадалась, что он неправильно ее понял. При других обстоятельствах это могло бы ее позабавить. Девушка покачала головой.
— Я видела, как брак может заставить людей страдать. Мне не нравится мазохизм.
— Вы боитесь.
— Нет, — сказала Опал, зная, что говорит правду. Скорее, не желает рисковать. Что вполне понятно. Надо быть не в своем уме, чтобы связаться с таким, как этот плейбой. В ее памяти мелькали эпизоды из жизни матери: ее мамочка, веселая, красивая и такая счастливая, когда муж обращал на нее малейшее внимание, — как она радовалась и надеялась, что обстоятельства меняются, что на ее любовь ответили взаимностью, — а потом ей приходилось испытывать отчаяние, когда он снова покидал ее на много дней ради очередной любовницы.
Опал не могла понять всех отвратительных подробностей, но даже в девятилетнем возрасте чувствовала, что мать страдает, что она ощущает себя совершенно одинокой и ненужной. Ею не интересовались. Она лишняя. И ничего не могла сделать.
Зачем Доменик настаивает на этом браке? Хочет скрыть свой распущенный образ жизни? Или получить гарантию, что даже если он не сможет полностью контролировать «Клеменджерз», то, по крайней мере, добьется контроля над ней?
Мысль вызвала у нее ироническую улыбку. Из этого у Сильваньи ничего не получится, даже если она действительно согласится выйти за него замуж. А подобной возможности не существует. Но что же станет с «Клеменджерз»?
Опал нахмурилась. Сегодня утром Доменик видел ее такой растерянной, когда она стояла у окна, освещенная солнечными лучами. Теперь Опал казалась моложе и более хрупкой. Он привык вести переговоры и поэтому сразу понял: деваться ей некуда, так что ему пора завершать сделку.
— Я поручу моим адвокатам составить все необходимые бумаги. Мы должны действовать быстро, если официальную заявку следует сделать не позднее завтрашнего дня.
— Нет. Я же не сказала, что согласна.
— У вас почти нет выбора.
— Я не хочу выходить за вас замуж.
— Это всего лишь брак. Я же не прошу вас меня любить.
Она выпрямилась с чопорным видом.
— Я никогда не полюблю вас. Ни за что на свете. Вы даже не нравитесь мне. При подобных обстоятельствах, пожалуй, не стоит продолжать этот разговор.
Доменик спокойно смотрел на нее несколько секунд. Выражение темных глаз было задумчивым. Потом он пожал плечами и хлопнул ладонями по бедрам.
— Что ж, судя по всему, вы не желаете спасти «Клеменджерз». — Он отодвинулся от стола и одернул пиджак.
— Но отели? — спросила она почти умоляюще.
— Вы приняли решение. Их получит Маккуэйд. Пусть делает с ними, что хочет. Мне все равно. — Упомянув Маккуэйда, Доменик задел Опал за живое. Он понял это по выражению побледневшего лица девушки, по тому, как расширились ее глаза, когда она поняла цену своего упрямства. Теперь пора разыграть последнюю карту. То, что теперь случится, зависит только от нее. — До свиданья, мисс Клеменджер. — Он с решительным видом направился к двери кабинета.
Опал наблюдала, как он пересекает комнату, сознавая, что вместе с ним за дверь сейчас выйдет будущее семейного бизнеса, который ей так хотелось спасти. От этого человека зависели карьера, жизнь, будущее стольких людей! Персонал, горячо преданный «Клеменджерз» и гордившийся своей работой. Ее сестры, которые были уверены, что она всегда принимает лучшее решение в делах, касающихся бизнеса. Но брак? Это же безумие.
Хотя… это всего лишь брак! Рассудок заклинал ее передумать, найти в этом безрассудстве смысл. Что значит одна свадьба в обмен на гарантированное будущее «Клеменджерз» и ее персонала? Как она сможет лишить их средств к существованию? Как сможет смотреть в лицо людям, работающим здесь, своим родственникам, зная, что могла спасти отели и отказалась от этой возможности? Неужели он просит слишком многого?
Дверь распахнулась. Сейчас Доменик окажется в коридоре.
— Подождите! — закричала Опал и бросилась к двери.
Он повернулся, пройдя полкоридора.
— Вы хотите что-нибудь добавить, мисс Клеменджер?
— Если у вас найдется еще одна минута…
Он взглянул на нее, потом посмотрел на часы.
— Пожалуйста, — попросила она.
Наконец Доменик пожал плечами в знак согласия. Опал привела его обратно в кабинет и закрыла дверь. В ушах у нее шумело так сильно, что она почти ничего не слышала.
— Этот брак… — начала она, облизывая губы, — то есть в том случае, если я соглашусь… полагаю, он был бы браком только по названию?
— Если вы согласитесь, — медленно заговорил он низким голосом с еле уловимым итальянским акцентом, — он будет браком по названию…
Опал выдохнула. С этим она справится. Раздельная жизнь, раздельные комнаты. Она станет заниматься «Клеменджерз» в Австралии, а Доменик — путешествовать по миру. Они будут редко видеть друг друга — об этом она позаботится. На таких условиях Опал примирится с браком. На таких условиях она примирится даже с Домеником.
— И, — добавил он, отвлекая ее от размышлений, — браком в спальне. Вы станете моей женой во всех смыслах этого слова.
Он не может говорить серьезно! Доменик улыбнулся. Судя по его глазам, он не шутил.
Опал лихорадочно пыталась собраться с мыслями, но в голову приходила одна и та же картина: она, обнаженная, в постели Доменика, в его объятиях. И это скоро может стать явью.
