Ознакомительная версия.
— Надо бежать. — Она направилась к двери. — Увидимся позже.
— Не спеши обратно! — крикнул он вслед.
Она усмехнулась. Харви любил ее так же, как любил бабушку Лотти. Она давно поняла, что чем громче он ворчит, тем сильнее его привязанность.
Очутившись снова дома, она схватила сумочку, ключи и бегом направилась к машине. Если удастся попасть в зеленую волну, она опоздает не больше чем на пять минут.
Может быть, мистер Шерман не заметит.
Ябольше не пытался увидеть Уинтер, она тоже не позвонила. По правде говоря, я никогда не умел назначать свидания. Легко было только с Ханной, нас после первой же встречи влекло друг к другу, и я любил ее прямоту и честность в отношениях. Такую искренность часто встречаешь у детей и очень редко у взрослых. Одна из причин моего выбора работы педиатром. Наверное, я заработал бы больше денег, работая по другой специальности, но я любил общество детей.
Я уже жалел, что заходил во «Французское кафе». Боялся и не готов был выйти в свет, не хотел усложнять жизнь, и без того нелегкую. Впрочем, розовый листочек с номером телефона продолжал лежать на виду, поддразнивая, и я время от времени поглядывал на него в нерешительности, потеряв тем самым массу рабочего времени.
Самыми тяжелыми были вечера пятницы. Мы с Ханной накануне уик-энда всегда придумывали что-то особенное. Это не значит, что мы шли в дорогой ресторан или танцевать. В первые годы нашего брака мы просто не могли себе это позволить. Но мы всегда были по вечерам вместе, могли взять напрокат фильм, заказать пиццу и, забравшись с ногами на диван, провести замечательный вечер дома. Позже, когда появились деньги, с двумя-тремя другими парами ужинали в ресторане или дома.
Ханна обожала принимать гостей. Готовила она прекрасно, принимала гостей легко и непринужденно, любила порадовать друзей и старалась сделать так, чтобы все чувствовали себя комфортно. Я наслаждался такими вечерами.
Теперь, без Ханны, пятничные вечера стали пустыми и тягостными. И я начал добровольно дежурить в городской клинике Сиэтла. Прибывал туда в шесть вечера, работал до девяти и добирался домой выжатым как лимон, что не только позволяло мне забывать об одиночестве, но и помогало уснуть.
К тому же я был уверен, что Ханна одобрила бы мою благотворительность.
Я сидел за столом, а розовый листок не давал мне покоя. На его месте мог бы пульсировать неоновый источник света, с такой частотой мой взгляд падал на него. Как будто сама Ханна напоминала мне о своей последней просьбе — позвонить этим трем женщинам.
— О, ладно. Ладно. — Я схватил розовый листок и посмотрел вверх, на потолок. — Надеюсь, ты счастлива.
Я уже упоминал, что часто разговариваю с Ханной. Это был мой секрет, наш секрет — ее и мой. Никому, никогда не говорил об этом, даже Ричи. Уверен, он стал бы убеждать меня прекратить общение с мертвой женой. Опять пошли бы разговоры, что надо продолжать жить и смириться со смертью Ханны. Я и смирился, вот только не мог перестать разговаривать с ней, потому что это успокаивало и утешало меня. В такой момент я чувствовал ее рядом.
Вздохнув, я снял телефонную трубку, еще не зная, что скажу Уинтер. Она мне не звонила больше, наверняка по той же причине — чувствовала неловкость.
Я сделал выдох, когда зазвучали сигналы вызова, и закрыл глаза, полагаясь на прилив вдохновения.
— «Французское кафе», — раздался в трубке приятный женский голос.
— О, привет, — выдавил я с трудом, — это доктор Майкл Эверетт. Могу я поговорить с Уинтер?
— Привет, это Аликс. Уинтер предупредила, что вы будете звонить.
Звучало обнадеживающе.
— К сожалению, ее сейчас нет в кафе.
— О!
Итак, я получаю вторую отсрочку. Что ж, Ханна должна быть удовлетворена — я честно старался выполнить ее просьбу.
— Уинтер просила дать вам номер ее мобильного телефона.
Я стиснул зубы. Никакой отсрочки не будет. Мне потребовалось три дня, чтобы откликнуться на ее звонок, а теперь дело затянется надолго.
— Очень хорошо. Дайте ее номер.
Аликс продиктовала. Я записал и повторил:
— Верно?
— Все верно. И Уинтер очень надеется, что вы позвоните. Она хочет поговорить.
Ну вот, теперь уже не отвертеться. Уинтер ждет звонка.
— Я позвоню ей прямо сейчас, — пообещал я и повесил трубку.
Я понимал, что, если не позвоню немедленно, листок с номером телефона пролежит на моем столе еще неделю. И с каждым днем позвонить будет все труднее. Я откинулся на спинку стула, заложил руки за голову и стал обдумывать ситуацию. Я могу позвонить Уинтер прямо сейчас, как пообещал, но это означает, что надо действовать быстро. Потому что через десять минут я должен ехать в клинику.
Впрочем, за это время можно успеть о многом поговорить.
Несколько фраз не займут и двух минут, я спрошу, как она, она ответит, что хорошо, и спросит обо мне. Я солгу, что со мной все в порядке. Еще могу спросить, как идут дела в кафе. Я не собирался упоминать о письме Ханны. Ну, положим, я могу спросить о ее здоровье. Еще минута. Я должен буду все-таки объяснить причину своей настойчивости. После получения письма в моем настроении не произошло никаких перемен. Горькая правда была в том, что я не собирался жениться снова, даже под давлением обстоятельств, и не предполагал, что в будущем захочу этого. Наоборот, был возмущен до глубины души, что меня подталкивают и оказывают давление. Единственной женщиной на земле, ради которой я мог пойти на это сумасшествие, была моя Ханна.
Пока я размышлял, мои десять минут истекли. Теперь уже звонить поздно. Испытывая неимоверное облегчение, я покинул офис и направился в клинику.
Перед пятиэтажным кирпичным зданием клиники была бесплатная парковка. Пару машин дежуривших здесь по доброй воле докторов уже разбили вдребезги, и я предпочел отыскать место на улице. Низкий доход и высокая преступность идут рука об руку. Мало того что я работал бесплатно, но еще и подвергал риску спою безопасность и свой автомобиль.
Приемная городской центральной клиники была забита ожидающими приема. Врачи-добровольцы разбирались с очередностью оказания помощи исходя из серьезности случая. Они старались направлять ко мне детей, но я принимал и взрослых. Первой пациенткой была женщина по имени Шамика Уилсон. Глаз у нее заплыл от громадного кровоподтека, но она явилась сюда, потому что боялась, что у нее сломана рука. Я просмотрел ее карту. Женщина приписывала свои увечья падению с лестницы. Причем это происходило уже третий раз. Каждый раз одна и та же причина.
Молодая женщина упорно не смотрела на меня, когда я начал задавать вопросы.
Ознакомительная версия.
