***
Лев готовил свой утренний смузи, когда Рада проснулась и присоединилась к нему на кухне. Он почувствовал ее приближение, когда как раз выключил блендер. Вспомнив, как ей приходилось его обслуживать в первые их дни вместе, мужчина невольно улыбнулся. Рада тогда считала его высокомерным придурком, не способным приготовить завтрак самому себе. То, с какой легкостью она купилась на легенду о домашнем помощнике, который чуть ли не задницу ему подтирал, было одновременно и смешным, и обидным. Какого же она была о нем мнения?
Разлив смузи по стаканам, Лев отнес их на стол, и недоуменно нахмурился, видя, что Рада стоит посреди комнаты, смотря на него напряженно и как-то испуганно.
- Рада, что…
- У тебя рак? – прервав его, неверящим голосом спросила она, протягивая конверт.
Чертовы бумажки, блядь! Почему он не выбросил их к чертям собачьим!?
- Да, - хладнокровно ответил он, пытаясь сдержать эмоции.
Она медленно села на стул за своей спиной, не отводя отчаянных и умоляющих глаз с его лица. Он понимал, что последует. Ебанная надежда!
- И что теперь делать? – нерешительно спросила, сжав кулачки и не замечая, что сминает чертовы выписки. – Как нужно лечиться?
- Никак, - отрезал он, решив сразу оборвать все ее ожидания. – Опухоль в мозге и оперировать ее – все равно, что подписать себе смертный приговор. У меня осталось несколько месяцев. Полгода, может быть.
Рада побледнела. Губы задрожали, а из глаз потекли слезы. Но они все еще смотрели на него, не отводя взгляд. Ее колдовские глаза, которые, черт бы их побрал, заставили его влюбиться в нее!
- Не может быть, чтобы не было способа! К скольким врачам ты обращался? На свете сотни хирургов. Кто-нибудь другой может прийти к мнению, что операцию можно сделать.
Все еще надеялась. Не позволяла себе расклеиться, яростно вытирая слезы и продолжая ждать от него ответа, который успокоил бы ее. Его решительная, наивная девочка.
Лев знал, что не может обмануть ее. Не имел права. Если она узнает обо всем - а зная ее, можно с уверенностью сказать, что так и будет - Рада будет винить себя. Хотя она и не могла повлиять на его решение, но ее все равно будет терзать сомнение. Вдруг, ей удалось бы убедить его? Вдруг, он бы выжил? Лев не мог этого допустить.
- Я не сказал, что опухоль не операбельна, Рада. Я просто не хочу делать операцию. Шансов слишком мало и я уверен, что не переживу ее. Альтернатива в несколько месяцев жизни с тобой понравилась мне куда больше.
На ее лице отразился шок, а потом возмущение. Это он тоже предвидел.
- Ты же это не серьезно? Лев, ты с ума сошел!? Если есть хоть малейший шанс, то ты просто обязан им воспользоваться!
- Нет, не обязан, потому что это не шанс, а смертный приговор.
- Лев… Как ты можешь так уверенно это заявлять? Пожалуйста, я умоляю тебя, - заплакала она. – Давай обратимся к другим врачам, посмотрим, что они скажут? Пока не стало слишком поздно. Пожалуйста! Ради меня.
- Нет, Рада, - бескомпромиссно отчеканил он. – Я принял это решение, рассмотрев все варианты и после долгих раздумий. Другого выбора просто нет.
Она посмотрела на него взглядом, разбившем ему сердце, и убежала в спальню, громко рыдая. Огнев не стал идти за ней. Ей нужно было время, чтобы смириться, и он решил ей его предоставить.
***
Рада в ту ночь ночевала в спальне, которую занимала до того, как они начали встречаться. Лев испытывал искушение присоединиться к ней, но останавливал себя, зная, что ни к чему хорошему это не приведет. Следующим утром, она вышла из комнаты, бледная и с опухшим от слез, лицом, но выглядела решительной, что заставило его напрячься от плохого предчувствия. Их взгляды встретились и ее броня лопнула, показывая, в каком нестабильном состоянии она находится.
- Я ухожу, Лев, - голос звучал прерывисто, будто Рада хотела сдержать эмоции, что никогда ей особо не удавалось.
Вот и сейчас, ее грудь начала вздрагивать, а из горла вырвался всхлип, чуть не заставивший его тоже заплакать. Грудь охватила такая боль и обида за несправедливость судьбы, что он просто не знал, куда себя деть от этих ужасных, высасывающих его досуха, чувств.
- Я не могу… - зарыдала она, все еще пытаясь устоять, но, уже не контролируя свое тело.
Такова была его Рада. Вся, как на ладони. Что она чувствовала – то и показывала. Не могла удержать в себе. И сколько в ней было этих чувств! Его девочка-радуга... Другая и не смогла бы заставить его настолько измениться. Она будто подарила ему новую жизнь. Короткую, но куда более счастливую, чем все, что он знал до нее. И Лев не мог отдать последние месяцы этой жизни, последние месяцы с ней, ради несуществующей надежды.
- Рада, пойми, - попытался он достучаться до нее. – Пять процентов из ста. Это практически ничего. Пшик! Я не выживу, я знаю это. И врачи тоже знают, но хотят воспользоваться возможностью заработать на мне. Пожалуйста, отбрось эмоции и трезво подумай сама! У нас есть еще несколько месяцев. Если я лягу под нож – это будет конец. Я не хочу потерять тебя, когда мы так мало пробыли вместе. Я был дураком, трусом, что тянул так долго. Знал ведь, что люблю тебя, но не признавал этого. Пожалуйста, Рада!
С каждым его словом она рыдала все больше. Так горестно, с таким надрывом, словно он уже умер. Лев не мог этого видеть. Он протянул руки, чтобы обнять ее, но Рада отшатнулась.
- Нет! Это ты не понимаешь, что времени всегда будет мало, потому что оно закончится! – закричала она, еще больше сотрясаясь от плача. – Я хочу прожить с тобой всю жизнь! Хочу состариться с тобой. Хочу детей и внуков. Не хочу несколько месяцев! Если есть надежда, даже такая маленькая, как пшик, то почему ты не хочешь бороться? Почему смирился с тем, что смерть неизбежна? Ты можешь стать одним из пяти процентов. Можешь прожить еще долгую жизнь со мной. Почему ты поступаешь так эгоистично?
- Ты тоже поступаешь эгоистично, пытаясь решать за меня! Это я умру, если все пойдет не так, так что не тебе распоряжаться оставшимся мне временем! – закричал он, злясь на нее, на самого себя, на весь мир из-за того, что это происходит с ними.
А Рада внезапно замерла, словно громом пораженная. Ее покрасневшее и опухшее от слез лицо, даже в таком состоянии невозможно прекрасное, застыло.
- Ты прав, - прошептала она, выглядя совершенно убитой. – Это твоя жизнь. Я не имею права решать, но я могу решить за себя. Ты выбрал трусливый путь, Лев. Я тоже его выбираю. Не буду смотреть, как ты умираешь день за днем, это убьет меня. Я слишком сильно тебя люблю. Прощай…
Она всхлипнула на последнем слове, и направилась к выходу, снова горько рыдая. Он не стал ее останавливать. Льву хотелось упасть на колени и молить ее не оставлять его, но он сдержал это желание. Ради нее. Потому что, действительно, для нее будет лучше, если оборвать все сейчас. Может, чувство обиды и гнева на него поможет ей легче пережить боль утраты. Ему помогло в свое время.
Эпилог
Родители Льва встретились в дорогой частной клинике, где они оба лечились от рака. Михаилу было тридцать, а Лере двадцать один год. Он был миллионером, а она дочерью уборщицы, окончившей только школу и не имеющей перспектив на будущее. Деньги на ее лечение выделил благотворительный фонд, но и они закончились, и, Леру должны были выписать через две недели, несмотря на то, что лечение еще не окончилось. Она не грузила Михаила своими проблемами, просто общалась с ним на равных, помогая справляться с тяготами лечения, понимая его, как никто другой, и подбадривая, как только могла. Михаилу с каждым днем становилось все хуже, пока он не оказался прикованным к постели, Лера же, в свою очередь, шла на поправку и часто навещала его, облегчая страдания одним только своим присутствием. Только за день до ее выписки, когда она зашла попрощаться, мужчина узнал о ее плачевном положении и распорядился полностью покрыть расходы на ее лечение. Лера пробыла в клинике еще месяц, после чего ее, сообщив радостную новость о ремиссии, выписали. Она уехала в свой родной город, а через два месяца, тоже выздоровевший и пришедший в себя, Михаил, поехал за ней.
