В черных глазах Элеоноры мелькнуло презрение.
– Скажи мне, Тони, как выглядит этот граф Малатеста? – спросила она. – Он как будто произвел на мисс Форрест определенное впечатление.
– Возможно, ты, Элеонора, права, – усмехнулся Тони. – Должен признать, он очень красив.
– Ах, перестаньте вы оба! – с досадой воскликнула Санча.
– Мне в самом деле думается, что наша мисс Форрест влюбилась в графа Малатесту, – продолжала Элеонора, ехидно посмеиваясь. – Пожалуй, она рассчитывает поразить его своими литературными талантами.
– Ты полагаешь, Элеонора, – проговорил Тони, искоса взглянув на Санчу, – что она, быть может, что-то от нас скрывает? Ведь не исключено, что граф втайне питает к ней любовь, и они теперь скрытно поддерживают друг с другом связь…
– У вас что, нет другого занятия, кроме как стоять здесь и городить чепуху? – спросила сердито Санча с пылающими щеками.
На лице Элеоноры появилось выражение злорадства.
– Боже праведный, Тони, мне кажется, наша мисс Форрест страдает от безнадежной любви к графу. Не думаешь ли ты, что нам следует просветить графа и таким образом избавить ее от мучений…
Санча резко поднялась, ярость заглушила все остальные эмоции.
– Не судите других по себе, Элеонора, – звонко и отчетливо произнесла она. Ее слова разнеслись по всему помещению, и несколько пар глаз повернули в их сторону.
– Не все гоняются за любым мужчиной.
На какой-то момент воцарилась мертвая тишина, и даже Тони почувствовал некоторую неловкость, но затем вновь вмешалась Элеонора.
– Ты… Ты сучка, – крикнула она вне себя. – Не смей так разговаривать со мной! Дядя или не дядя, а я позабочусь о том, чтобы тебя вышвырнули из редакции!
– Что здесь происходит? – Холодный и внятный голос Эдуардо Тессиле прервал ссору.
Санча сгорбилась и устало прислонилась к письменному столу. Бросив ей уничтожающий взгляд, Элеонора повернулась к главному редактору.
– Ах, Эдуардо, я так рада видеть вас, – проговорила она мягким и приятным до приторности голосом. – Между мной и Санчей возник спор, и она сказала мне очень неприятные вещи. – Элеонора покачала головой. – В последние дни мне стало почему-то трудно разговаривать с ней.
Санча поджала губы. Как Элеонора осмеливается в ее присутствии с невозмутимым видом так откровенно лгать? Она посмотрела на Тони. Ведь ему было хорошо известно, что Элеонора лгала, и тем не менее он молчал.
– Итак, Санча, – проговорил Эдуардо, взглянув на племянницу. – Тебе нечего возразить?
– Элеонора права, – ответила Санча, пожав плечами. – Мы действительно не всегда ладим друг с другом. Но я не могу согласиться, что в этом только моя вина.
– Конечно. В каждом споре всегда есть две стороны, – признал дядя, вздыхая. – Тем не менее, эффективная работа над журналом требует согласованности и мира между сотрудниками. Поэтому не могли бы вы выяснять ваши отношения после работы и вне стен редакции и хотя бы внешне сохранять атмосферу делового сотрудничества, пока вы здесь?
Санча беспомощно приподняла плечи, Элеонора презрительно фыркнула.
– Ваша племянница, Эдуардо, не понимает шуток, – подчеркнула она. – Мы с Тони немножко подразнили ее и больше ничего, а она – как вы однажды выразились – буквально полезла в бутылку.
Эдуардо покачал головой, и Санче вдруг стало ясно, что, хотя, возможно, и сочувствуя своей племяннице, он ни в коем случае не хотел задеть Элеонору.
Она принадлежала к профессиональным писателям, которых не так-то и много, и получить работу где-нибудь в другом месте для нее не составит труда. Но даже с учетом всех этих обстоятельств Санча не считала ее незаменимой. Нет, здесь было что-то еще, что заставляло Тони Брайтуэйта проявлять осторожность, позволяло Элеоноре вести себя агрессивно и побуждало Эдуардо говорить почти заискивающим тоном.
Будто у Санчи с глаз внезапно спала повязка, и с удивлением она подумала, что ей раньше не приходило и в голову задаться вопросом: почему Элеоноре так много сходит с рук. Единственный случай на памяти Санчи, когда Элеонора не добилась своего, связан с этой статьей. Видимо, она почувствовала себя сильно уязвленной, когда Эдуардо настоял на том, чтобы статью писала племянница.
Размышления закончились, и Санча в смущении опустила голову под пристальным взглядом дяди. Догадался ли он, что Санча распознала истинную ситуацию?
– Санча? – обратился Эдуардо к ней.
– Что я должна тебе сказать? – спросила Санча, пожимая плечами.
– Больше никаких раздоров, – коротко заметил он. – Элеонора! Я надеюсь, что ты проявишь мудрость.
С независимым видом Элеонора вскинула голову.
– Посмотрим, что из этого выйдет, – заявила она небрежно, с полным безразличием к его начальственной позиции, и отправилась в свою комнату.
Затем Эдуардо, пробормотав какое-то невнятное ругательство, также удалился к себе. После его ухода Тони легонько постучал по столу Санчи.
– Можно войти?
– Что еще? – подняла она голову.
– Извини, малышка, – вздохнул Тони, – но ничем не мог тебе помочь.
– И я знаю – почему, – прищурилась Санча.
– Очень жаль. – Тони взмахнул выразительно рукой.
– Но ничего не поделаешь, такова жизнь. Не надо слишком расстраиваться. Твоя тетя даже и не подозревает, да и с какой стати? Даже Элеонора понимает, что не следует этим хвастать.
– Но почему? – воскликнула Санча, вся съежившись.
– Что – почему? Почему не знает твоя тетя?
– Не об этом речь. Ты хорошо понимаешь, что я имею в виду. Так почему же?
Тони огляделся, желая убедиться, что никто не подслушивает.
– Кто может объяснить, почему подобные вещи случаются? – проговорил он. – Эдуардо, по-моему, увлекся ею, а ей льстило его внимание. И она, видимо, вообразила, что занимает здесь особое положение.
– И она действительно его занимает?
– Только до известного предела, – заметил Тони. – Ведь написать статью поручили все-таки тебе, не так ли? Она была против, но это не возымело действия.
– Все это кажется таким ненужным, – вздохнула Санча, покачав головой. – У дяди есть жена. Одной женщины достаточно.
– Ах, Санча, как ты наивна! – усмехнулся Тони. – Порой ты пугаешь меня своей… ну… неосведомленностью. Мужчин тянет к женщинам по различным причинам. Не пытайся анализировать то, о чем ты не имеешь никакого представления. Пускай все останется, как есть. Их связь продолжается уже некоторое время, и пока никому никакого вреда. Поэтому брось думать об этом.
Но когда Тони ушел, Санча невольно начала думать. Можно было сколько угодно убеждать себя в том, что все это ее не касается и что для нее лично ничего не изменилось, хотя на самом деле ситуация стала совсем иной.
