Она принялась рассматривать себя в зеркале, которое Алекси использовал для бритья. Тщательно наложенная косметика — непроницаемый щит, за которым она изо дня в день вела дела огромной корпорации, — исчезла, оставив только немного теней под глазами. С глубоким вздохом она обозрела все то, чем могла воспользоваться, — все, что лежало на стекле под зеркалом.
Первоклассное, хоть и лишенное отдушки, мыло от Виллоу и чистая губка открыли миру облик, который, Джессика чувствовала, нуждается в защите. Полудетское личико, огромные зеленые глаза, обрамленные темно-каштановыми ресницами, коротенький носик, высокие скулы и полные губы.
С помощью щетки Алекси она аккуратно зачесала волосы назад, скрепила резинкой, чтобы получился «конский хвост», и решительно вышла на крыльцо. Спасаясь от ослепительного солнечного света, отражающегося от снежного покрова, она прикрыла глаза рукой. Свежие доски уже были сложены рядом с домом, и трое рослых и очень похожих друг на друга мужчин стояли в ожидании.
Ярэк и Микаил кивнули ей и зашагали к огромному грузовику-платформе. Алекси холодно глядел на нее, положив руки на бедра. Когда она подошла ближе, он заметил футболку, которую она надела поверх жакета, и раздувшиеся ноздри сказали ей, что она опять сумела досадить ему, надев его одежду. Он мрачно взглянул на ее туфли.
— Придется нести вас, — с отвращением произнес он.
— А у меня обе ноги целы, — жизнерадостно заявила Джессика. — Могу идти сама. Обойдусь без вашей помощи.
— Никогда не верил в то гавайское проклятие, а вот теперь начинаю, — мрачно буркнул Алекси и осторожно добавил: — Я могу донести вас до отеля. Или подождите здесь, а я принесу вам другие туфли. Может, хватит всего этого? — в его голосе пробивалась надежда.
Джессика одарила его ослепительной улыбкой, до глубины души наслаждаясь его замешательством.
— Двери открыты. Теперь орды женщин, стосковавшихся по мужчине, начнут за вами гоняться. Я не упущу этого зрелища ни за что на свете.
Алекси покачал головой и поднял глаза, как если бы молился о том, чтобы она вдруг очутилась очень далеко отсюда. Затем нагнулся и, вскинув ее себе на плечо, понес к грузовику.
Джессика оперлась руками о его тугие ягодицы, чтобы не болтаться: хоть так сохранить что-то от собственного достоинства.
Ярэк уже сидел за баранкой, и Алекси передал ее Микаилу, устроившемуся рядом; не успела Джессика сесть, как он проскользнул на сиденье сам и усадил ее к себе на колени.
— Я совсем недавно познакомилась с Алекси, и он помогает мне в одном деле, — рассказывала Джессика. Все Степановы сидели вокруг длинного стола на кухне у Мэри Джо и Фадея Степановых.
Алекси занялся блинчиками, стоящими перед ним, и старался не обращать внимания на Джессику. И позабыть, как она сидела у него на коленях, очень неподвижно, с румянцем на щеках.
Он сам возбудился до боли, а ее упругие ягодицы подскакивали на нем всю весьма неровную дорогу до дома Степановых. Строгий взгляд, брошенный тогда на него, сказал ему, что она чувствовала под собой эту болезненную окаменелость…
И еще его потряс вид собственной футболки на ней.
Он хочет, чтобы она носила знак, говорящий о том, что она принадлежит ему. И никаких изумрудных колец.
Почему его должно заботить, что богатая вдовушка носит кольца, которые ей надел другой? И какая ему разница, что она ничего не хочет от него для себя — только для подруги?
И почему ему ужасно хочется затащить ее к себе в постель и любить до потери сознания?
В жилище Степановых, обширное сооружение из дерева и камня, стоящее над Тихим океаном, он нес ее на руках, столь же бесцеремонно, как и раньше. Кивнул своему дяде Фадею, появившемуся в открытых дверях, и, осторожно повернувшись боком, внес свой груз внутрь. Несколько секунд он стоял так, не желая выпускать то, что, как говорил инстинкт, должно принадлежать ему. И эти глаза, зеленые, как молодые листочки, пристально смотрели на него, широко распахнутые, — можно подумать, владелицу этих глаз что-то поразило.
— Пусти меня, — задыхаясь, шепнула она.
— Когда захочу, тогда пущу.
Но ее рука оставалась на его шее, и пальцы даже слегка впились в нее.
Кажется, оба в этот момент осознали: они друг для друга опасны.
— Пусти! — На этот раз Джессика была более настойчива. Она покосилась на собравшихся Степановых — те явно наслаждались сценой. — Ты делаешь из нас посмешище.
— Да? А ты что сделала немного раньше?
На сей раз Джессика сдалась первой. Она невозмутимо улыбнулась Фадею и подала ему руку.
— Вы, наверно, Фадей Степанов. Я столько о вас слышала, и меня восхищает ваша мебель.
Фадей кивнул, поцеловал ей руку и торжественно объявил:
— Благодарю вас. Чрезвычайно рад видеть вас у себя.
Алекси сердито смотрел на Ярэка и Микаила: те раздевались, демонстрируя такие же понимающие улыбки, как и Фадей. Нашел все-таки Алекси женщину, которая его заинтересовала.
Наконец он поставил Джессику на блестящий деревянный пол, стряхнул с плеч пальто и отошел, не обращая больше на нее внимания. Ему совсем не нравилось, что Джессика одерживала верх в идущей между ними игре. Неприятно, но, кажется, он бежит от нее, спасается в уютной гавани тетушкиной просторной кухни.
Жуя испеченные тетей блинчики, он недовольно наблюдал, как Джессика без проблем вписалась в атмосферу семейного тепла. Как восхищается женой Ярэка, Ли, ожидающей второго ребенка и сияющей счастьем. Супруга Микаила, Элди, на последнем месяце беременности, льнула к мужу. Таня, ее дочь и приемная дочь Микаила, пяти лет, была сейчас в детском садике. Мать обоих братьев, Мэри Джо, длинноногая техасская красотка, легко двигалась по просторной кухне среди нанизанных на бечевки перцев, глиняной посуды и крепкой степановской мебели. Она явно испытывала удовольствие от присутствия как своих родных, так и Джессики.
В конце стола Фадей со вкусом исполнял роль деда, возясь с маленькой Катериной, только начавшей ходить.
— Мы пьем традиционный чай после полудня, если хотите, приходите, — говорила Мэри Джо. — Фадей очень любит чай в кругу семьи, и мы готовим его так, как ему нравится — в самоваре. Скоро и Виктор тоже сможет бывать на наших чаепитиях. Мы надеемся, что Алекси тоже предпочтет жить здесь, вместе отцом.
— Алекси хороший мальчик, — подхватил Фадей. — Он помогает нам грузить мебель и, несмотря на это, еще работает, чтобы сделать для отца хороший дом. Приходите к нам на чай, Джессика. Хорошо, когда в доме женщины, — правда, Алекси?
Алекси с усилием кивнул и покосился на Джессику, которая, не скрываясь, наслаждалась его смущением.
