Небольшая лестница вела прямо из кухни на галерею, и я тихонько поднялась по ней.
Свет зажигать не пришлось, потому что в руках двух бронзовых нимф у подножия лестницы горели лампы. Наверное, даже в этот поздний час кто-то не спал.
Я уже повернула было назад, потому что маме вряд ли пришлось бы по вкусу, если бы меня застали бродящей по дому в одной пижаме, но тут снизу до меня донесся женский голос, и я остановилась. Кто-то говорил по телефону, и я вспомнила, что он всегда стоял на зеленом итальянском мраморном столике у камина.
Внимание мое привлекло не столько то, что говорила эта женщина, сколько имя, которое она произнесла:
— Привет, Лоренс. Я весь день ждала, что ты позвонишь мне. Нам надо увидеться, и я все думала, вернулся ты или нет.
Лоренс. Конечно же Лоренс Бракнелл, кто же еще? И кому это надо увидеться с ним? Теперь я не ушла бы ни за какие деньги. Я вся обратилась в слух.
Женщина продолжала болтать. У нее был пронзительный голос, и он мне не понравился, сама не знаю почему. Он мог бы принадлежать человеку, который хочет навязать собеседнику свое мнение и заставить его сделать то, что ему хочется.
— Да, знаю, что поздно. Но старикан сегодня был просто невыносим. Все твердил, что ему лучше и он хочет встать, но это же бред. Потом ему стало так плохо, что мне пришлось вызвать доктора Вайбурна. Он выписал снотворное посильнее. Теперь все в порядке.
Я решила, что это сиделка сэра Джеймса. Тем временем она продолжила:
— Я так скучала по тебе, Лори!
Я вся вспыхнула. Почему это она скучала по Лоренсу Бракнеллу? И что за интимный тон? Она же не была… они не были… Я перестала строить догадки и снова прислушалась.
— Не будь таким циником, Лори! Ты же знаешь, что это так и что я готова на все ради тебя… — Минутная пауза. — Конечно, безопасно, все спят!
Все, кроме меня, подумала я и закусила губу. В конце концов, я же совершенно не знаю этого Лоренса Бракнелла, да и встретилась с ним только вчера. Я верила в историю Ромео и Джульетты, в любовь с первого взгляда. Я верила и в то, что по уши влюбилась в очаровательного Лоренса Бракнелла, но какое право я имела чувствовать себя уязвленной, если у него и в самом деле отношения с сиделкой сэра Джеймса? Кроме того, нечего делать опрометчивые выводы. Может, он не так уж и увлечен ею. Это она сказала, что скучает, но я не слышала его ответ, по-детски утешала себя я. Беседа снова привлекла мое внимание, теперь явно говорили обо мне:
— О, так ты встретил ее в поезде? И что ты о ней думаешь?
О-о!!! Если бы только я могла слышать ответ! Но я лишь услышала, как женщина нехорошо рассмеялась и заметила:
— Не сомневаюсь в этом!
В чем? С ума можно сойти от такого разговора! Говорят, те, кто подслушивает, редко слышат о себе хорошее. Мне не стоит оставаться здесь ни минутой дольше! Я должна бежать отсюда и наплевать на Лоренса Бракнелла.
Но я всегда была такой любопытной в том, что касалось людей и их отношений, да и самой жизни в целом! Может, это из-за того, что никто ничего не хотел мне рассказывать. Теперь мое любопытство заставило меня тихонько прокрасться по толстым коврам и заглянуть в освещенный холл.
Именно так я и увидела ее впервые. По белой униформе я поняла, что это и в самом деле сиделка сэра Джеймса. Она показалась мне очень высокой, даже слишком высокой для женщины. Возраст я определить не могла, но она была примерно одних лет с моей бывшей тренершей в спортзале, мисс Феллоуз, которой было двадцать пять. Но сиделка была абсолютно не похожа на накаченную мисс Феллоуз. Несмотря на свой рост, Рейчел Форрестер была сама женственность, стройная, грациозная и безумно красивая. Просто потрясающая. Волосы цвета меди, будто только что с полотна Тициана, густые локоны спадали вниз красивыми волнами; кожа белоснежная, как это часто бывает у рыжих. Я не знала, какого цвета ее глаза, но когда она проворковала: «Спокойной ночи, Лори…» — и тряхнула головой, я мельком увидела ее лицо: маленький носик с аккуратными ноздрями и полные, чувственные розовые губы, которые, без сомнения, все мужчины находили обворожительными, хотя, на мой взгляд, они были какими-то отталкивающими. Как только женщина положила трубку, я попятилась в тень, прокралась по лестнице и скрылась в своей комнате.
Лежа в кровати, я чувствовала, как колотится в груди сердце, и никак не могла отогнать от себя мысли о том, что услышала. Я все думала, что он мог говорить ей в ответ.
Что же было между этими двумя? Должны были быть какие-то интимные отношения, а то как бы сиделка смогла звонить ему в такой поздний час?
Вот дурочка, я могла только поздравить себя с тем, что это не он звонил ей! Именно она набрала его номер.
Меня так и распирало от желания рассказать матери то, что я услышала, но я не решилась. Как бы не растеряться при первой встрече с сиделкой сэра Джеймса!
Но на следующий день я так и не встретилась с ней. Мама объяснила мне, что у мисс Форрестер выходной и сегодня ее очередь присматривать за сэром Джеймсом. Это бывает раз в неделю.
— Куда она ездит? — спросила я за завтраком.
Мама удивленно посмотрела на меня:
— Зачем тебе это, Верунчик?
— Просто так спросила.
Она критически осмотрела меня:
— Ты хорошо спала? Что-то у тебя усталый вид.
— Мне не очень хорошо спалось.
— Ну, ничего, просто это первая ночь на незнакомой кровати. Почистишь серебро? Я приготовлю все, что тебе понадобится, и вернусь к обеду, — сказала она.
— А мне можно увидеться с бедным сэром Джеймсом?.. — начала я, но мама резко оборвала меня:
— Ни в коем случае! Он не в состоянии никого принимать. Если тебе что-то будет нужно, это подождет до моего возвращения. Не беспокой меня, пожалуйста, и не поднимайся наверх!
Я кивнула и принялась за чай. Я поймала себя на мысли, что прекрасная рыжеволосая мисс Форрестер вполне может провести свой выходной в компании мистера Бракнелла.
Но мне наплевать, гордо подумала я.
Итак, я принялась за фамильное серебро. На кухонном столе красовалась целая куча приборов времен короля Георга, и еще больше пылилось на полках посудных шкафов.
День выдался на редкость сырой. Озеро, которое вчера казалось зловещим и жестоким, приобрело более мягкие очертания из-за непрекращающегося дождя. Казалось, сама природа плакала, я припомнила, что такая погода постоянно стоит в Озерном крае. Что бы ни менялось вокруг, климат остается прежним.
Наверное, слушать странные разговоры — моя судьба, потому что после двух часов работы над серебром я услышала, как моя мать беседует с Элис Тисдейл, которая ежедневно приходила делать уборку. Когда старушка появилась этим утром, она тепло поприветствовала меня. Маленькая женщина, похожая на печеное яблоко, прижала меня к своей круглой груди, посмотрела на меня своими яркими глазами и сказала:
