В шестой раз сосредоточенно слежу за температурным режимом и давлением. Глаз не спускаю с индикаторов и мысленно угрожаю кофемашине, что я выкину ее в окно, если она посмеет и в этот раз меня подвести. Да, это не мои кривые руки виноваты, а огромный и хромированный агрегат, который убаюкивающе гудит.
— Я не хочу тут до ночи с тобой возиться, — шепчу я, наблюдая за темной струйкой. — Пожалуйста, будь умницей.
Если и сейчас Виктор выскажет свое фи, то я выплесну кофе ему в лицо. Раз такой гурман, то увольняй, и у меня будет для мамы хорошая отговорка. Это не я ленивая дрянь, а начальник мой — подлец, который искал не помощницу, а мастера в кофеварении.
— Хорошо, — кивает Виктор после одного глотка и щурится на меня, — ты справилась.
У меня глаз дергается, и я выдыхаю, разжимая кулаки:
— Серьезно?
— Да, — Виктор ухмыляется и придвигает чашку ко мне, — сама попробуй.
А я ничего особенного не чувствую. Кроме горечи я улавливаю терпкое послевкусие, но определить его и красиво описать я не могу.
— Я бы молока сюда добавила и сахара, — отставляю чашку.
— Нельзя забивать вкус кофе.
— Можно, — пожимаю плечами. — И еще бы сироп ореховый не помешал.
— Сладенькое любишь? — Виктор прикладывается к чашке с ухмылкой, глядя мне в лицо.
— Теперь какие поручения, если с кофе мы разобрались? — игнорирую игривый тон Виктора.
— Вероятно, есть документация, которая ждет моего внимания и подписи, но если у тебя есть другие предложения, то я тебя слушаю, — зубы обнажены в высокомерном оскале, а глаза намекают на что-то нехорошее. — Как насчет того, чтобы проявить инициативу?
— В каком плане?
— Ну, — он откидывается назад, широко расставив ноги и улыбается, — возможно, тебе стоит познакомиться поближе…
Я отступаю под пронзительным взглядом.
— Познакомиться поближе, — тихо повторяет он, — с коллегами и руководителями отделов, потому что тебе предстоит с ним тесно взаимодействовать.
Это не в Викторе проблема, а во мне. Я в каждом слове ищу и жду подвох, а когда слышу не то, о чем я подумала, разочаровываюсь. Конечно. Это получается, что я извращенка, а не мой босс, который широко расставил ноги не для того, чтобы мне было удобнее встать перед ним на колени, а потому что привычка у него такая.
— Займусь документами, — сипло отзываюсь я, — а после…
— Будешь милой и хорошей девочкой, — кивает Виктор.
— Что?
— Тебе стоит наладить отношения с коллективом, а стерв никто не любит.
— Да, точно, — шарюсь по двери ладонью, дергаю ручку и просачиваюсь в приемную под сверлящим и испытующим взглядом.
Глава 12. Забота
Как определить, какие документы требуют подпись Виктора? Легко. Если под договорами, уведомлениями, заявлениями и прочим стоит его фамилия, имя и отчество, то это и есть те самые бумаги.
Басурин Виктор Макарович.
Собираю все бумажки в стопочку и стучу в дверь. Не дождавшись разрешения, вхожу, потому что я после шести забракованных чашек кофе злая.
— Ваша дочь отлично справляется, — Виктор сидит, развалившись в кресле, и лениво покачивается, прижав к уху телефон. — Он большая умница.
И смотрит мне прямо в глаза с надменной улыбкой.
— Не без трудностей и ошибок, — продолжает он, — но старается.
Кладу документы на стол и поджимаю губы. Мама совсем обнаглела. Одно дело звонить учителям, а другое моему боссу, который, по-хорошему, должен ее осадить и потребовать, чтобы она больше его не тревожила.
— И вам хорошего дня, — Виктор смеется, — я вас услышал.
Прячет телефон в карман пиджака и склоняет голову набок, без зазрения совести разглядывая меня.
— Твоя мама попросила быть с тобой построже.
Зло и нервно выдыхаю и в ярости смотрю в окно, скрестив руки на груди.
— Я ведь уже не школьница.
— Она переживает, — Виктор с тихим щелчком снимает колпачок с ручки и придвигается к столу.
— Вы не должны потакать ее гиперопеке. Вы же мой босс, и должны быть возмущены наглости и навязчивости моей матери.
— Ммм, — Виктор ставит размашистую подпись, — значит ли это, что ты ищешь у меня защиты от матери и ждешь, что возьму тебя под крылышко?
— Нет! — охаю я и в изумлении развожу руки в стороны, — просто ее поведение возмутительно.
— Я не вижу в этом проблемы, — Виктор пожимает плечами, пролистывая очередной документ.
— Но…
— Ты можешь об этом сама сказать матери.
— Она меня не послушает!
— Поэтому ты хочешь, чтобы я с ней провел воспитательную беседу?
— Да.
— Вот и получается, что ты хочешь спрятаться за мной, — чиркает ручкой по бумаге. — Я не против.
— Я не хочу прятаться за вами! — в негодовании восклицаю я. — Я просто хочу, чтобы моя мать перестала быть такой занозой!
Если Виктор по моей просьбе щелкнет маму по носу, то наши отношения выйдут за рамки рабочей субординации. Другое дело, если бы его самого взбесил звонок и он по своей инициативе выдвинул претензии. Тогда с меня бы не было спроса.
— Я готов тебе помочь сепарироваться от матери и выйти из ее влияния, Кира, — Виктор ставит очередную подпись. — Сама ты до старости будешь у нее под гнетом.
— Мне не нужна ваша помощь.
— Нужна. Ты и тут стоишь, потому что мамочка так сказала, — Виктор разворачивается ко мне. — Ты боишься ее разочаровать, и вашу нездоровую связь может разорвать только мужчина.
— Что? — я растерянно хлопаю ресницами.
— Либо у нее должен появиться мужчина, который напомнит ей, что она женщина, и отвлечет от забот о взрослой дочери, либо у тебя, — он самодовольно усмехается. — И можно сказать, что он у тебя появился, но, как твоему боссу, мне начхать на ваши отношения. Да, я могу сказать, чтобы она прекратила мне названивать…
Он щурится и смеется:
— И в таком случае для тебя твоя работа будет укрытием от опекающей матери, — касается кончиком языка левого клыка.
Я между двух огней. Между ласковой тираншей и бессовестным боссом, который прав в своих словах. Я хочу найти в его лице защитника, но проблема в том, что и от него я тоже горячо желаю спрятаться.
— Я в силах помочь тебе, Кира. Защитить, вырвать из лап мамули и устроить независимую жизнь…
— Мягко стелите, Виктор, — я вглядываюсь в его глаза, — а на деле я буду зависеть от вас. Так?
— Зависеть от мужчины для женщины — нормально, — Виктор пожимает плечами. — Так устроен этот мир.
— Я с мамой сама как-нибудь разберусь, — цежу сквозь зубы.
— Тогда, — в глазах Виктора вспыхивает искра недовольства, — где копии договоров о покупке грузовых вагонов? Сколько я могу их ждать?
— А где их взять? — охаю я и беспомощно хлопаю ресницами. — Я вам принесла то, что нашла на столе.
— Меня не волнуют твои отговорки, — голос Виктора звенит ледяной сталью. — Свободна.
Повелительно протягивает стопку документов. Забираю его “подношение” и в страхе пячусь. Как-то он слишком резко переключился с режима развратного босса на строгого деспота. И это мама виновата!
— И будь порасторопнее, Кира, — фыркает и утыкается взглядом в экран ноутбука.
Я закрываю за собой дверь и прижимаю подписанные документы к груди. Я не справлюсь.
— Ну, как ты? — слышу за спиной голос Лидии Константиновны. — Мама твоя переживает.
— И вам звонила? — я обреченно оглядываюсь. — Что сказала?
— Просила присмотреть за тобой.
Я в отчаянии и усталости откладываю документы и накрываю лицо ладонью.
— Да, и сказала, чтобы ты хорошо покушала на обеде, — Лидия Константиновна подходит к фикусу и проверяет влажность почвы. — Говорит, что ты обычно питаешься всякой дрянью.
— Господи… — жалобно выдыхаю я.
— И я знаю хорошую столовую через дорогу. Супчики там замечательные, почти как домашние.
И если я сейчас позвоню маме и скажу, что она неправа и ей стоит успокоиться, то она обидится. Она ведь добра мне желает, а я глупая и неблагодарная дочь, которая ничего не понимает в жизни.
