– Что?
– Ничего.
Прекрасный аромат заструился внутрь, освежая затхлый воздух помещения. Запахи душистого мыла и солнечного света – нежные и прекрасные запахи женщины.
– Я принесла вам содовую и сэндвичи. Сидни вскочил так быстро, что ударился о трубу и резко выругался.
– Зачем, черт возьми, вы это делаете?
– Я… подумала, что вы, может быть, проголодались. Вы же здесь все утро.
– Снова шпионите? – Он быстро стрельнул в нее взглядом. Солнце светило ей в спину и, просвечивая сквозь слишком просторную рубашку, обрисовывало соблазнительные изгибы ее тела. Сидни с мрачным видом уставился на насос.
– Нет! Я просто заметила, как вы вошли сюда утром.
Он не хотел, чтобы Джесси заботилась о нем, это заставляло его чувствовать себя частью ее проекта, как будто она без посторонней помощи собиралась превратить отвратительного ворчуна в отличного парня.
– Благодарю, – ворчливо сказал Сидни. – Оставьте все здесь.
– Но они же теплые. Герман только что приготовил их.
– Герман? – с изумлением спросил он. – Вы уже нашли нового шеф-повара?
Джесси засмеялась. Ее зубы были ровными и белыми. Сидни внезапно вспомнил, как он коснулся их в тот день, когда поцеловал ее.
– Вы зовете его Кроком. Это ужасное прозвище для хорошего человека.
– И прекрасное прозвище для ужасного человека. – Он почувствовал себя преданным. И еще более остро, чем когда-либо. Наверное, это суть ее жизненной миссии – превращать своенравных старых отшельников в покладистых обывателей, которых она могла бы кормить с рук.
Она абсолютно права, подумал Сидни. Он слишком долго был в одиночестве. И как назло эта зеленоглазая угроза выглядела сегодня так привлекательно, что вызывала у него предательские мысли.
Он вышел вслед за ней из котельной. Джесси уселась на уцелевший клочок чистой травы, обхватив колени. Солнечный свет запутался в ее красноватых локонах. На ней были голубые хлопчатобумажные шорты, совсем не закрывавшие ее стройные веснушчатые ноги, а кроме того, носки с маленькими красными помпончиками.
Он устремил взгляд в сторону своего дома, такого родного и безопасного. Сейчас ему был просто необходим либо долгий холодный душ, либо долгая тяжелая верховая езда. Сидни также пристально посмотрел на сандвичи, которые принесла Джесси, и только тут понял, как проголодался. Бутылка была запечатана. Он опустился на траву возле девушки, выбрал сандвич и откусил от него.
Крок превзошел самого себя: сандвич просто таял во рту. Маленькая зеленоглазая ведьма! Она посидела спокойно всего минуту.
– Сколько вам лет, Сидни?
Ему следовало знать, что хорошее не может продолжаться слишком долго.
– Сто шесть.
– Нет, правда, – протянула она.
Он взглянул на нее. Достаточно взрослая, чтобы понимать, что после случившегося в тот день у него в спальне они не могли повернуть время назад. Нельзя просто так сидеть здесь, на лужайке, и представлять себе, что ничего не было.
– Да уж постарше вас, – сказал Сидни, положив сандвич обратно.
– Вам двадцать девять.
– Как вы узнали? – спросил Сидни, едва сдерживая удивление.
– Я разработала специальную систему для отгадывания возраста, – беспечно заявила Джесси. – Умножаю количество седых волос на десять, затем делю на два и прибавляю девять.
– Сколько же седых волос вы насчитали у меня? – спросил он. Невольная улыбка тронула твердые уголки его рта.
– Четыре, – поддразнила она его.
– Я уверен, что к концу лета их будет значительно больше. – Сидни мрачно разглядывал ее. – Вы, должно быть, знавали многих мужчин, если вывели такую эффектную методику угадывания возраста.
– Уже давным-давно немодно считать женщину, которая дружит с мужчинами, распущенной, легкомысленной или преступницей. – Девушка вздохнула, услышав надрыв в своем голосе. Почему он так сердится на нее?
– Да неужели? – удивился Сидни. Его глаза сузились в щелки. – Сколько же мужчин дарят вам свою дружбу?
– Ну, для начала, директор нашей школы…
– Вашей школы? – он открыл рот в изумлении. – Вот это да! Сколько же вам лет?
– Ради Бога, – простонала Джесси. – Я работаю с детьми, а не учусь. Мне уже двадцать семь.
Он в изумлении уставился на нее:
– Вам не дашь больше двадцати одного.
– Я знаю. Рыжеволосые женщины всегда выглядят моложе своих лет.
– Учительница двадцати семи лет? – недоверчиво переспросил он.
– Вас так удивило, что я достойный член общества? – спросила девушка с притворным возмущением.
– Да.
– Ну и дурак, – обиделась Джесси, ослепляя его бездонным светом своих потемневших глаз. Неужели до него только что дошло, что она вполне зрелая женщина? Не надоедливая, раздражающая муха, а взрослая сексуальная женщина?
Минуту Сидни пристально смотрел на нее, а затем неожиданно нахмурился.
– А все-таки, как вы узнали, что мне двадцать девять лет?
Под его проницательным взглядом Джесси почувствовала себя неуютно.
– Чарльз сказал, что я могу пользоваться всем, что мне необходимо, – сказала она, защищаясь.
– И вам было необходимо покопаться в картотеке?
– Я всего лишь решила посмотреть, есть ли у Джека какие-нибудь рекомендации, и совершенно неожиданно наткнулась на ваше имя. Я только мельком взглянула.
Его возраст. Его семейное положение. Его ежегодная зарплата. История его семья, которая в основном была связана с ранчо. Мельком взглянула! Ну как после этого можно жить на свете?
– И что же вы выяснили о Джеке? – мрачно спросил Сидни.
Джесси подозревала, что он не простил ей любопытства, но с энтузиазмом поддержала перемену темы.
– Он совсем не подходит для своей работы.
– И все-то вам надо знать, – резко заявил он.
– Не понимаю, о чем вы.
– В моем мире, – отрывисто произнес он, – когда мы хотим узнать о человеке побольше, то обычно «вызываем его на откровенный разговор, хотя вам и молодому лорду это может показаться слишком простым.
Джесси поняла, что он укоряет ее, но при чем тут Чарльз?
– Мне не следовало смотреть ваше личное дело, – сказала она с раскаянием. – Извините.
– Зачем вы извиняетесь, леди, вы ведь все равно не измените своего поведения. Так что не тратьте времени на извинения; ведь завтра вы, возможно, позвоните моей матери, чтобы разузнать обо мне еще что-нибудь.
– Вы думаете, что невероятно интересны? – язвительно спросила его Джесси. Однако ей было немного стыдно вспоминать, что она не без интереса посмотрела имя его матери и написанный в конце списка номер ее телефона, по которому можно было связаться с ней в случае крайней необходимости.
– Отлично. Рад слышать, что вы так не думаете. Возможно, теперь, в течение этого ужасного лета, я смогу смотреть в будущее, зная, что хоть что-то обо мне вам неизвестно.
