— Какой хам! — не сдержалась Айви, шедшая рядом с Синтией.
Синтия промолчала, полностью соглашаясь с подругой.
— Ты еще нахлебаешься с ним, — добавила Айви.
— Не на ту напал! — сердито возразила Синтия.
— Чем же это он пытался соблазнить тебя?
— Что ты такое выдумываешь, Айви? — Синтия пожала плечами. — И почему обязательно «соблазнить»?
— А почему у него испанское имя? — не унималась Айви.
Синтия снова пожала плечами — уж об этом-то она сейчас меньше всего думала. Но действительно странно: имя испанское, фамилия английская…
— Ты уверена, что тебе там будет хорошо? — с беспокойством спросила Айви, заметив, что подруга нахмурилась.
Я ни в чем не уверена, подумала Синтия, напряженно обводя глазами автостоянку и пытаясь высмотреть среди облезлых машин явно выделяющиеся из общей невзрачной массы. Наконец, ей это удалось, — взгляд Синтии остановился на черном «Кадиллаке» и голубом «Линкольне».
— Синтия, ты меня слышишь? — позвала Айви.
— Разве мне может быть хоть где-то хорошо в моем теперешнем состоянии? — нехотя отозвалась Синтия.
Рамон торопливо вышел из дверей отеля и направился к ним. Синтия физически ощутила, что с каждым его шагом атмосфера вокруг накаляется. Она взяла из рук Айви свою дорожную сумку. Подруги обнялись.
— Береги себя, Айви.
— Нет, это ты береги себя, Синтия.
— Ну все, пошли, — грубовато прервал их излияния Рамон.
— Звони мне! — бросила на прощание Айви.
— Обязательно! — Синтия кивнула подруге и, борясь с предательским пощипыванием в глазах, пошла вслед за Рамоном.
Словно почувствовав ее слезы, он неожиданно остановился и оглянулся, буравя Синтию глазами. Не выдержав его взгляд, она потупилась. В следующее мгновение Рамон оказался рядом и выхватил из рук Синтии тяжелую сумку. Легко, как пушинку, он донес ее до «Кадиллака» и, открыв багажник, поставил туда. Потом Рамон распахнул дверцу салона и замер.
Словно тюремщик в ожидании жертвы, подумала Синтия. Странно, почему я вспомнила сейчас именно о клетке и наручниках? Подавив истерический смех, она добрела до машины и с трудом уселась на переднее сиденье.
Рамон молниеносно захлопнул дверцу. Синтия оказалась в роскошном салоне, отделанном кремовой кожей и ореховым деревом. Не успела она оглядеться, как открылась дверца со стороны сиденья водителя, и Рамон сел в машину. Он оказался так близко, что Синтия уловила дразнящий аромат его кожи. Рамон держался нарочито отчужденно — по крайней мере, так показалось Синтии.
Не произнеся ни слова, он пристегнул, ремень безопасности, потом скользнул взглядом по Синтии, проверяя, не забыла ли она пристегнуться. Убедившись, что все в порядке, Рамон поудобнее устроился на сиденье, завел мотор, и машина плавно тронулась с места.
Как все быстро решилось, с грустью подумала Синтия. Она бросила прощальный взгляд на отель и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Прощай, мысленно произнесла она и удивилась, что прощается с этим убогим заведением будто с живым существом.
— Зачем тебе палка? — неожиданно прервал ее лирические раздумья Рамон.
— Если тебя так раздражает моя хромота, может, повернешь назад, пока не поздно, и оставишь меня там, где нашел? — холодно отозвалась Синтия. — Ведь моя хромота никуда не денется, нравится тебе это или нет.
— Твоя хромота не то что раздражает, она очень злит меня. Даже сам не знаю почему.
Синтию не удовлетворило его объяснение. Более того, она подумала, что сидящему слева от нее Рамону хорошо виден сейчас шрам на ее виске, и, всякий раз, когда он смотрит на ее профиль, этот шрам мозолит ему глаза. Надо же, все одно к одному, огорчилась Синтия.
— Расскажи, что с твоим коленом, — не унимался Рамон.
Господи, когда он перестанет меня мучить? Синтия вздохнула.
— Я раздробила колено во время аварии, но ему еще досталось, когда меня второпях вытаскивали из покореженной машины, чтобы успеть до взрыва. — Боковым зрением Синтия заметила, что Рамон болезненно поморщился, но решила не щадить его, пусть слушает, раз сам напросился! — Мне пришлось перенести четыре операции на колене, и теперь, между прочим, хромота значительно уменьшилась по сравнению с тем, что было еще пару месяцев назад.
Несмотря на явный сарказм в ее последних словах, Рамон продолжил допрос:
— Еще будут какие-то операции?
— Нет, то, что ты видишь сейчас — окончательный вариант. Так что, если ты надеешься снова увидеть меня такой же, как на свадебной фотографии, забудь об этом. Предупреждаю тебя сейчас, пока мы еще не зашли слишком далеко. Тебе еще не поздно передумать.
— Я, скорее всего, согласен на твои условия, — растягивая слова, ответил Рамон и вдруг широко улыбнулся, отчего его лицо неузнаваемо преобразилось.
У Синтии внутри все затрепетало. Рамон улыбался так, словно она одарила его ценным подарком, а не вызверилась как тигрица.
— Следи же за дорогой, черт возьми! — испуганно вскрикнула Синтия, отвлекаясь от охвативших ее сладких эмоций.
Выругавшись, Рамон резко снял ногу с акселератора и обратил все свое внимание на трассу.
— Извини. Конечно же, ты нервничаешь после аварии.
— Нет, — выдохнула Синтия, чувствуя себя немного виноватой. — По крайней мере, не с таким опытным водителем, как ты.
— Ты не знаешь, каким образом «Трентон» довели до такого плачевного состояния? — спросил Рамон. — Похоже, он знал лучшие времена.
— Да, много лет назад он был возведен для состоятельных путешественников. В нем до сих пор сохранилась неповторимая атмосфера начала века. Только надо знать, где искать.
— О, надо долго искать, чтобы их заметить, — небрежно заметил Рамон.
— Просто надо уметь чувствовать такие вещи, — нравоучительно поправила его Синтия, и Рамон скорчил кислую мину. — Отель начал приходить в упадок, когда построили скоростную трассу в стороне от городка, и в нем почти никто не останавливался. Но теперь времена меняются, и можно его еще вытянуть, если грамотно поставить дело и найти инвестора.
Рамон внимательно слушал Синтию, которая, сама того не осознавая, давала ему грамотный отчет о работе отеля, словно высококвалифицированный менеджер, каковым она, собственно, и являлась в прошлой жизни. Синтия понятия не имела, что сохранила отличные профессиональные навыки.
Синтия также не замечала, что по ходу своего разъяснения привычно обращалась к Рамону по имени, как когда-то. Так же, как и раньше, она выразительно жестикулировала, и Рамон с удовольствием наблюдал за ней, узнавая и не узнавая ее, прежнюю.
