Наступила долгая, мучительная пауза. Она смотрела на него с изумлением и в то же время с укором.
– Да, ты прав. Мне не следовало целовать его. Похоже, ему это не понравилось. Я просто дурочка. Но это было мое сумасбродное рождественское желание. Тогда я не очень-то задумывалась о последствиях. А сейчас мне хочется забыть об этом.
– Не думаю, что ты поступишь правильно, – заметил Росс осторожно. – Даже, напротив, уверен, что ничего забывать не стоит. Только вот Джефф не станет с тобой ничего обсуждать. Просто не сможет, потому что никогда не целовался с тобой. Именно этим и объясняется его реакция на твои слова…
Внезапно он умолк, подавленный и смущенный. Выражение ее глаз лишило его мужества. С одной стороны, Росс надеялся, что она догадывается, что у него на уме, и ждет каких-то объяснений. Но с другой – подозревал, что она считает, будто он вмешивается не в свое дело.
– Я поцеловала именно Джеффа около елки, когда он был в костюме Санта-Клауса. Я не могла ошибиться, – медленно произнесла она, не сводя с Росса пристального, изучающего взгляда, и упрямо добавила: – Конечно же это был он!
Но Росс покачал головой.
– И тем не менее ты ошибаешься, Лесли. В костюме Санта-Клауса в тот вечер был я. Джефф опоздал… А я-то думал, что ты уже догадалась обо всем.
– Нет, – прошептала она побелевшими губами. – Этого не может быть.
– Тогда откуда мне известно об этом?
– Не знаю! Но все равно это неправда! – воскликнула Лесли и резко встала из-за стола.
Росс тоже поднялся.
– Тогда почему ты так подозрительно смотришь на меня?
– Ничего подобного! И я никогда, слышишь, никогда не целовалась с тобой!
– Лесли…
Росс дотронулся до ее плеча, но она отпрянула как ужаленная. В ее глазах стояли испуг и замешательство.
– Зачем ты мне говоришь все это? – произнесла Лесли страдальческим тоном, чувствуя, как болезненно сжимается сердце.
– Как странно, что ты спрашиваешь меня об этом? – удивился Росс, пытаясь сдержать собственные эмоции. – Я просто хочу, чтобы ты знала, как все было на самом деле, и не унижала себя бесполезными разговорами с Джеффом. Он пребывает в полном неведении относительно происшедшего и будет только неприятно поражен твоей настойчивостью…
– Не желаю больше слушать тебя! Ты просто смеешься надо мной! – воскликнула она.
– Лесли, я…
Не успел он договорить, как его руки словно сами собой обняли ее. Росс прижал Лесли к себе. И губы, которыми он так восхищался, оказались совсем рядом.
Лесли попыталась было оттолкнуть его, даже положила для этого руки ему на плечи. Но неожиданно для себя обняла Росса за шею и зарылась пальцами в его волосы.
– Отпусти меня, – сдавленно взмолилась она минуту спустя, словно придя в сознание.
Его объятия немного ослабли. И в это короткое мгновение она перевела дыхание.
– Мой Бог! – воскликнул Росс, отстраняясь. – Не знаю, что на меня нашло. Ты, должно быть, подумала, что я сошел с ума!..
Говоря это, он не смотрел на Лесли. А когда поднял глаза, то увидел, к глубокому своему сожалению, выражение изумления и ужаса, которого он так боялся. Лесли явно была ошеломлена.
– Но я могу доказать тебе, что каждое мое слово – правда, – упрямо произнес он.
Лицо Росса оставалось непроницаемым, словно он вознамерился скрыть свои мысли и чувства от всего мира. Но взгляд темных глаз был необычайно мягок. Рот казался почти по-детски добрым, а изгиб губ неожиданно поразил Лесли своей чувственностью. Она никогда не рассматривала Росса с этой точки зрения, и в ней вдруг шевельнулось какое-то новое ощущение, словно кто-то легко провел кончиками пальцев по низу живота. Сердце ее отчаянно забилось.
Лесли не понимала, что с ней происходит. Чувства, которые вызывал в ней этот мужчина, были странны и непривычны. Она изо всех сил пыталась прогнать их прочь. Каким образом ему удается так воздействовать на нее? Почему в его присутствии она стала терять контроль над собой?
Росс стоял так близко, что она чувствовала его дыхание на своей щеке. Терпкий аромат его одеколона приятно щекотал ноздри, а особый мужской запах наполнял сердце беспокойным, сладостным ожиданием. Она была не в силах сопротивляться жаркой, тревожной волне, которая поднималась из глубин ее существа, заставляя забывать о том, что за человек стоит перед ней.
Лесли умоляюще посмотрела на Росса, зная, что не умеет скрывать свои эмоции. Ее глаза просили об одном: чтобы он понял ее состояние и оставил в покое. Она была готова поступиться гордостью – пусть Росс догадается, какие ощущения он пробуждает в ней. Гордостью, а не самоуважением, иначе он заставит ее чувствовать то, чего она не должна чувствовать, хотеть того, чего не должна хотеть. Ему достаточно для этого просто быть рядом.
Опустив глаза, Лесли облизнула пересохшие губы. Невероятным усилием воли она заставила себя спокойно спросить:
– Как же ты можешь доказать то, чего не было?
– Поцеловать тебя, – серьезно ответил Росс.
– Нет, ты не посмеешь опять…
– Опять? Ты хотела сказать: «Ты не посмеешь опять сделать это»? Постарайся поверить мне. Знаешь, Лесли, у меня есть мать и сестра, которых я обожаю. И мой девиз – никогда не спорить с женщинами. Но ты настолько упряма, что не хочешь принимать очевидные вещи.
Они стояли, вглядываясь в глаза друг другу со все нарастающей напряженностью; незаметно для них самих расстояние между их телами сокращалось. Неожиданно Росс легонько дотронулся до ее шеи в вырезе блузки.
От этого прикосновения у Лесли мурашки пробежали по коже. Резко повернувшись, она выскочила из кафетерия и бросилась вверх по лестнице, стремясь как можно скорее остаться одна. Очутившись в спасительном убежище своего кабинета, Лесли прислонилась к стене, тяжело дыша. Затем сняла пиджак, подошла к холодильнику, достала бутылку минеральной воды и налила себе в стакан. Руки у нее слегка дрожали, и она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
Лесли пила очень редко, а когда была за рулем, вообще не прикасалась к спиртному. И сейчас подумала, что ей не помешало бы выпить чего-нибудь покрепче.
Услышав звук открывающейся двери, она вздрогнула и в смятении посмотрела на входящего Росса.
– Что с тобой происходит, Лесли? – тихо спросил он, подходя к ней вплотную. – Вспоминаешь тот поцелуй?
И Росс окинул ее медленным взглядом, который она ощутила физически, – он скользил, касался, ласкал. Лесли стремительно вскинула руки, скрестив их на груди, и, сдвинув брови, замерла.
– Нет! – воскликнула она. – Оставь меня в покое!
– Лгунья, – нежно, еле слышно произнес Росс.
– Если ты так любишь мать и сестру, то должен знать, что женщинам не нравится, когда их так называют.
