— Ну да... планы немного изменились. — Джонно вздохнул. Какой смысл скрывать что-то от брата? Он и его жена, Пайпер, жили совсем рядом, в Виндару Стейшн. Учитывая то, с какой скоростью распространяются слухи в округе, они довольно скоро узнают, кто на самом деле приобрел злополучных бычков. — Это Камиль купила бычков.
— Какая еще Камиль?
— Та самая журналистка. Слушай, эта длинная история. Расскажу вкратце. Она купила их сегодня утром и оставляет их здесь, у меня.
— Ты шутишь?
— Боюсь, что нет. И еще... она поживет тут дня два.
Это заявление было встречено гробовым молчанием Гейба.
— Это часть сделки... соглашения, которое мы заключили, — пояснил Джонно.
— Это... это... замечательно.
Джонно простонал. Он понимал, что брату не терпится задать ему массу вопросов, поэтому поспешил продолжить:
— Нет тут ничего замечательного. Она собирается написать заметку для своего журнала. А я не хочу, чтобы она вернулась в Сидней и рассказала всему миру, что жизнь моя легка и непринужденна, что мне и нужно только поставить ее скот в загон и, расслабившись, плевать в потолок. Не уж! Я ей покажу кое-что из реальностей деревенской жизни.
— Отлично, — усмехнулся Гейб. — Мотивы у тебя высокие и благородные, старик.
— Мотивы? Ты о чем?
— Да нет, ни о чем. — Голос Гейба подрагивал от еле сдерживаемого смеха. — Просто я рад, что после столь длительного отвращения ко всем бросавшимся на тебя женщинам в тебе проснулись нормальные реакции.
— Успокойся, Гейб, я не собираюсь ухаживать за ней. На самом деле, — добавил Джонно, повысив голос для убедительности, — я намереваюсь показать ей, что в жизни скотоводов нет ничего романтического.
Гейб снова усмехнулся.
— Все, что я могу тебе на это сказать: не подпускай ее близко к Пайпер. Моя жена разобьет в пух и прах все твои доводы.
Камиль болтала с Мэгом, когда Джонно бесшумно прошел через дом на заднюю веранду. Она сидела, наклонив голову, и чесала кота за ухом. Темные волосы ниспадали волной локонов, в которых играли огненно-рыжие отсветы заходящего солнца.
Девушка обернулась на звук его шагов. Ее карие глаза сияли. Джонно ощутил неожиданный приступ желания.
Черт побери! Каждый раз, когда он видел ее, его поражало, насколько она привлекательна.
И проблема была не только в его реакции на нее. Камиль вела себя так, словно все на его ферме было замечательным, забавным и интересным, как в детском парке аттракционов. И как ей втолковать, что жизнь в сельской местности тяжела, особенно для женщины, и что в ней нет ничего романтического?
С той минуты, как они оставили ее взятую напрокат машину в гараже Муллинджима и сели в его грузовик, чтобы ехать на ферму, Камиль не переставала восхищаться суровой красотой края: огромными пастбищами, голубым бескрайним небом и холмами на линии горизонта.
Все вокруг радовало ее: скачущие кенгуру, страусы эму, дикие индюшки.
— Теперь, когда я не за рулем и не нужно сосредоточиваться на дороге, я могу насладиться видом из окна, — объяснила девушка, чтобы как-то оправдать свою восторженность.
Проблема заключалась в том, что ее реакция ни в коей мере не была чрезмерной, наигранной или неестественной. Напротив, в ней сквозили искренность и непосредственность. И это беспокоило Джонно, но почему — он не мог понять.
А теперь вот оказалось, что Камиль подружилась с его котом.
— Он прелесть! — сказала девушка, проводя изящной кистью по спине Мэгса. — У меня никогда не было домашних животных.
— Никогда? Даже в детстве?
— Нет. А теперь я просто не имею права завести кого-то. Наш дом курирует экологическая полиция. Они не позволят держать в квартире даже аквариум с рыбками.
Джонно сдержался, чтобы не спросить, отчего у нее не было, например, собаки. Узнать подробную историю ее жизни не входило в его планы. Она приехала сюда по делу. И только.
— Ладно, вы тут посидите, отдохните, — резко сказал молодой человек. — А я подготовлю двор для скота. — Он деловито пошел к ступенькам.
— Нет уж, не уходите без меня. — Камиль подняла мурлыкающего кота с колен и вскочила на ноги. — Я хочу на своем опыте узнать сельскую жизнь.
Ее лицо пылало. Джонно отвел взгляд, посмотрел на прячущееся за горизонт огромное солнце и вздохнул.
— Тогда пошли.
Усадьба и скотный двор «Райской долины» были выстроены на возвышенности, с которой открывался прекрасный вид на Муллинджим. Серые тучи, которые утром обещали ливень, теперь превратились в легкие облачка, подсвеченные закатом розовым и золотым. Весь пейзаж был окрашен благородным бронзовым отблеском.
У подножья пригорка обнаружился пруд, приютивший гомонливых диких уток и гусей, за ним тянулся большой загон, поросший травой, а местами — и деревьями. По нему бродили меланхоличные коровы. На горизонте ясно прорисовывались очертания больших холмов.
— Как здесь красиво! — выдохнула Камиль.
Джонно нахмурился еще сильнее и прибавил шагу, так что ей пришлось почти бежать, чтобы поспевать за ним. В амбаре он взял три связки сена из высокого стога.
— Сможете нести одну?
— Конечно. — Она с готовностью протянула руки. — И что мы теперь будем делать?
— Будем раскидывать сено, чтобы у бычков была еда, когда их привезут. Их не кормили на ярмарке. Они ведь только что были отняты от матерей, чьим молоком питались. А мы не хотим, чтобы ваши бычки теряли вес и болели.
Они распотрошили связки и стали укладывать сено вдоль изгороди.
— А почему мы не кидаем сено по всему загону? — поинтересовалась девушка.
— Нет смысла класть его в середину. Они просто втопчут его в грязь.
— Логично, — согласилась она, упершись руками в бока и любуясь результатами труда.
Джонно нахмурился.
— Камиль, это всего лишь скотный двор. Не нужно создавать шедевров. Просто бросайте.
Хуже уже стать не могло, однако стало, когда она предложила заняться ужином.
— Я отличная кулинарка, — заявила девушка. — А вам, наверное, уже надоело готовить себе.
— Если честно, то я хорошо жарю мясо, — пробормотал он. — А еще каждую неделю ко мне приходит женщина, которая наводит в доме порядок и готовит мне еду. Мне хватает.
— Но разве вы отказались бы от перемены? — настаивала Камиль. — И потом, новые впечатления от встречи с сельской жизнью — все эти животные, душистое сено, высокие эвкалипты, дивный закат — пробудили во мне желание заняться хозяйством. — Видимо, на его лице отразился неподдельный ужас, и девушка поспешила продолжить: — Не беспокойтесь. Эта тяга проявляется в весьма умеренных дозах. И для вас не опасна. Встав к плите, я не начну представлять, как иду с вами под венец и вы клянетесь мне в вечной любви. Поверьте, я ограничусь ужином.
