Ольга Гусейнова - От судьбы не спрячешься!

Две темные тени, скользили между деревьев, плавно огибая могучие стволы и изредка касаясь друг друга, не прекращая стремительный бег. Казалось, это была игра или соперничество между юношей и девушкой в попытке показать кто сильнее, проворнее и кто в итоге будет главным. Но на самом деле, игрой эта гонка не являлась и долго не продлилась. Молодой самец, схватив еще совсем юную волчицу за холку, запрыгнул на нее и тяжестью своего тела прижал к земле, вгрызаясь в ее плоть клыками и практически лишая от боли и страха сознания. Не обращая внимания на истошный визг самки, он, подмяв ее под себя, рывком вошел в нее, вызвав тонкий пронзительный вопль боли и ужаса, и в тоже время мощной челюстью оставляя свой знак на ней. Знак того, что отныне и навсегда эта самка принадлежит только ему. Самочка, еще практически щенок, визжала и выла, изливая серебристой круглой луне всю свою боль и отчаянье, что сейчас разрывали ее еще неокрепшее юное тело. Сейчас насиловали не только ее тело, но и гордый свободный дух, заключенный в теле волчицы.

Самец, закончив процесс соития, разжал челюсти и наконец отпустил свою жертву, удовлетворенно развалившись рядом с ней. Но не успел насладиться своей победой, потому что в этот момент из ближайших кустов на поляну, ставшую свидетельницей насильственного волчьего брака, выскочила еще одна волчица. Ее красивая шоколадная окраска с серебристыми кончиками сверкала в ярком свете полной луны, но сейчас стояла дыбом, явно свидетельствуя, что волчица в ярости. Рыча и скаля зубы, она по кругу обошла поляну, слишком пристально и внимательно осмотрела истерзанное тело стонущей маленькой помеченной самки. Широко раздувая крылья носа, втянула аромат первой крови и оценила слишком большую его интенсивность, явно свидетельствующую о том, что все произошедшее здесь не являлось добровольным и обоюдно желаемым. А потом с яростным рыком бросилась на молодого самца, стремясь уничтожить его за презрительный насмешливый взгляд, говоривший о вседозволенности, и за то что сделал с ее дочерью, и за явное проявление неуважения к ее годам, и за растоптанные мечты единственной любимой девочки. За все это она была готова убить этого молодого щенка, у которого только молоко на губах обсохло, а он уже уничтожает все, к чему прикасается, как и его папаша. Их яростный бой долго не продлился. Она слишком долго прожила в этом мире, чтобы научиться платить злом за зло, а добром за добро. И сейчас весь ее опыт сослужил хорошую службу. Очень скоро молодой самец лежал у ее ног, с оторванной головой, истекая проклятой кровью.

Мгновение волчица смотрела на остывающий труп, затем, встряхнувшись, прогоняя прочь ярость и гнев, струившиеся по венам, потрусила к своему ребенку, небольшим затравленным клубочком свернувшемуся неподалеку. Подбежав ближе, она сначала пару раз лизнула молодую волчицу в такую же как у нее шоколадно-серебристую мордочку, а потом присела рядом, и уже через секунду вместо грозного зверя оказалась молодая красивая женщина с мудрыми старыми глазами, которые видели слишком много горя на своем веку. Не обращая внимания на свое обнаженное тело, женщина придвинулась ближе и ласково погладила другую волчицу, зарываясь мягкими руками в шелковистый мех и роняя на него горькие материнские слезы.

— Прости меня, девочка моя! Я не успела! Подвела тебя! Не думала, что этот щенок посмеет дотронуться до тебя. Ведь это твой первый забег, ты еще так слаба и молода. Господи, тебе ведь только шестнадцать лет, а он… Доча, прости меня, солнышко мое, не уследила за тобой! Но не волнуйся, этот щенок Дурси больше никогда не сможет испачкать тебя своими лапами. Больше никогда не прикоснется к моей маленькой девочке! Больше никто из их поганой семейки не посмеет причинить тебе боль. Малышка моя!

Она говорила, мягко успокаивая молодую волчицу с трясущимися от слабости лапами, размерами скорее похожую на щенка крупной собаки. Шмыгнув носом, маленькая волчица приподнялась на передние лапы и с любовью лизнула мать в лицо, а потом, испуганно придвинувшись к женщине, боязливо осмотрелась. Заметив труп так не долго бывшего ее мужем молодого самца, она, округлив глаза, в ужасе, с еще большим отчаяньем и бессильем привалилась к матери. В ее голове крутилась только одна мысль, затмевая весь пережитый кошмар: 'Что теперь будет? С ней, ее матерью и таким слабым безвольным, но все же любимым отцом?'

В ответ на ее вопрос, на поляну резво выскочила стая. Вожак, бежавший впереди, увидев уже практически остывший обескровленный труп, споткнулся на бегу, но все же сумел удержаться на лапах. Подойдя к поверженному волку, горестно завыл, а потом, резко прекратив свою прощальную песнь, без предупреждения кинулся на сжавшихся под настороженными и беспристрастными взглядами остальных членов стаи волчиц.

Вожаку осталось только одно мгновение, чтобы добраться до шеи голой женщины, всем своим телом закрывающей мохнатую дочь, но именно в этот момент между ними промелькнула тень — отец молоденькой изнасилованной самочки, как и положено главе семейства он встал на их защиту. К сожалению, его стремительный рывок привел к тому, что он лишь на пару мгновений смог остановить своего вожака, а затем был отброшен в сторону мощными челюстями соперника. Дальше волки наблюдали за тем, как обнаженная женщина превратилась в волчицу и кинулась на подмогу своему мужу, но повторила судьбу убитого ею молодого самца, напавшего на ее дочь. С оторванной головой она оказалась под ногами своего мужа, который, потеряв рассудок от горя, уже ни о чем не думая, бросился на своего уже бывшего вожака.

Маленькая волчица, в ужасе застыв, смотрела как их жестокий и беспринципный вожак, упершись в грудь ее поверженного отца двумя лапами, перебирая челюстями, подбирается к горлу еще сопротивляющегося соперника. Отец, только чуть повернув голову, с затуманившимися от приближающейся неминуемой смерти глазами, смог губами показать слово: "Беги!". Его глаза расширились и в последний момент скользнули по обезглавленному телу любимой жены, когда и его самого настигла та же участь. И только после этого молодая самка сорвалась с места и, не заметно для других волков стаи, с молчаливым безропотным сожалением наблюдающих за гибелью этой славной пары, понеслась прочь, теперь уже в попытке спасти не столько утраченную честь и свободу, сколько свою жизнь. Ее больше никогда не оставят в покое — она не сомневалась. Глава клана Дурси, частью которого ее семья до сегодняшнего дня являлась, не позволит ей жить, в то время как его единственный сын, пожелавший сделать ее своей игрушкой и женой вопреки желанию, оказался мертвым. Жизнь за жизнь — вот его кредо жизни. И не важно, что за желания младшего Дурси заплатили жизнью ее родители. Теперь ей самой придется выживать в этом жестоком к верам мире людей и машин. Слезы и дикая, ни с чем несравнимая тоска, боль от потери своих родителей жгли глаза и душу. Ноги наливались свинцом от второго за сегодняшнюю ночь пробега и происшедших с ней событий, но она упорно неслась едва заметной тенью прочь. Прочь от этих бездушных волков, которые не защитили ее семью, не встали на защиту, когда на нее обратил внимание хозяйский сынок и стал всюду преследовать. И сейчас просто наблюдали, как гибнет ее семья. Прочь с этой земли, которая адским пламенем горит под ее ногами!