Люба Штаний
В любой гадости ищи свои радости
19:40. До конца рабочего дня осталось двадцать минут. Я допила чай и удовлетворённо потянулась.
Посетителей в салоне не было и, скорее всего, сегодня уже никто не придёт. Накинув на плечи шаль, я встала из-за стола и, прихватив ключи и зажигалку, направилась к запасному выходу. Не зря же говорят, что у всего есть свои положительные стороны. Благодаря тому, что наш магазин переехал в другую часть здания, теперь можно спокойно покурить не оставляя при этом Салон без присмотра.
Открыв дверь, я шагнула прямо в ночь и щёлкнула зажигалкой. На мгновение дрожащий язычок пламени раздвинул черноту октябрьского вечера, осветив торцевую стену стоящего рядом дома.
Как хорошо, что здание, в котором хозяева снимают помещение, стоит так удачно! Фасадом выходя на оживлённую улицу, торцом оно практически упирается в жилой дом, а вот сзади… Задумчиво улыбнувшись, я скользнула взглядом по чёрной зеркальной глади местного рукотворного пруда. Окна близлежащих домов отражались в воде, и она тускло светилась, будто кто-то зажёг в глубине лампу.
Контраст между постоянным движением с одной стороны здания и мрачной неподвижностью ночи с другой, усиливало отслеживаемое мною краем глаза залитое холодным светом пустое сейчас помещение салона. Несколько десятков диванов и кресел, которыми мы, собственно и торговали, словно предчувствуя близкое закрытие, излучали сонный покой.
Я молча курила, разглядывая густые заросли камыша напротив. Вечер плыл над головой, нашёптывая что-то таинственно-радостное. Ветер шуршал чуть влажной после недавнего дождя травой, пробуждая в душе неопределённое предчувствие чего-то необычного, поджидающего меня в густом и терпком мраке.
Вот сейчас соберу сумку, вымою чашку и домой… Нужно только дождаться, когда запрут центральный вход и можно будет не торопясь идти по улицам и любоваться на свет фонарей, тёплым мёдом растекающийся по влажному асфальту. Я буду довольно щуриться, улыбаясь, а встречные прохожие удивлённо коситься на счастливую улыбку, не понимая чему можно радоваться в октябре в девятом часу вечера. А просто на улице осень. И впереди два выходных, и дома ждёт новая книга Славачевской, купленная ещё вчера, и тёплый плед, и любимое кресло, и умиротворяюще поющий чайник…
Сделав шаг в сторону, я сунула окурок в банку из-под кофе, стоявшую у стены, и развернулась, чтобы вернуться на рабочее место, но… Между мной и дверью стояла женщина. Интересно откуда она взялась? Я же не выпускала из виду ни салон, ни пруд больше чем на секунду! И со стороны дороги мимо меня никак не проскользнуть… К тому же незнакомка выглядела очень странно.
Светлые волосы были собраны в высокую сложную причёску. Крупные тёмно-карие глаза так искусно подведены, что казались почти чёрными. Тонкая ровная кожа светилась здоровьем. Овал лица, изогнутые крутой дугой брови — просто идеал красоты. Даже тонкие бледные губы почти не портили картины. Но не это было странным. Мало ли красавиц в наш век пластической хирургии и косметологии! Но вот тонкая шёлковая бледно-лиловая тога смотрелась несколько неуместно.
Особенно учитывая время года.
— Добрый вечер! Могу я Вам чем-нибудь помочь? — вежливо улыбаясь, на автомате выдала я привычную фразу.
— Вы действительно хотите помочь мне? — скептически изогнув бровь, хмыкнула незнакомка.
— Если это в моих силах — конечно.
Продолжая улыбаться, я протиснулась в дверь и сделала приглашающий жест рукой. Как ни люблю я осень, а всё же без верхней одежды на улице несколько холодновато. Да и в помещении, где совсем рядом другие продавцы, как-то спокойнее разговаривать с этой явно не совсем адекватной женщиной.
— Так чем я могу быть Вам полезна? — запирая дверь, ещё раз спросила я. — К сожалению, через пять минут магазин закрывается, но, возможно, мы успеем разобраться с Вашей проблемой.
Блин, чашку вымыть наверняка не успею… — подумала я, искоса бросая взгляд на рабочий стол, где сиротливо отсвечивала кружка из-под чая.
— Боюсь, пяти минут нам не хватит. — задумчиво протянула странная посетительница, пристально и как-то изучающе разглядывая меня.
— Очень жаль. В таком случае Вы можете подойти сюда завтра. Наш Салон работает без выходных с десяти утра до восьми вечера. Правда завтра здесь будет другой продавец, но, я Вас уверяю, она с радостью покажет и расскажет всё, что нужно.
Не прекращая доброжелательно улыбаться, я бочком переместилась к столу и максимально непринуждённо запихнула чашку в самый дальний угол ящика. Авось, Вика просто не заметит её.
Очень на это надеюсь, иначе она меня потом просто сожрёт за неаккуратность.
— Люб, ты скоро? — позвала меня Танька из соседнего отдела. — Сашка уже спустился. Только тебя ждём!
— Уже иду! — крикнула я, торопливо надевая куртку и, подхватив сумку, направилась к выходу. — Извините, но магазин уже закрывается. Я бы рада задержаться, но…
Договорить я не успела, так как женщина, коротко размахнувшись, толкнула меня в грудь. Удар был не слишком сильным, но видимо от неожиданности я не удержала равновесие и упала, довольно ощутимо приложившись пятой точкой об кафельные плитки пола.
— Что Вы себе позволяете!!! — воскликнула я, поднимаясь, и возмущённо топнула копытом. Ч-чем?
Медленно опустив взгляд, я посмотрела на свои ноги. Мама!!! Да, что же это?! Изогнув шею, опустила голову чуть ниже и увидела… э-э-э… БРЮХО! СВОЁ!!! Испуганно взвизгнув, я закружилась на месте, пытаясь осмотреть себя со всех сторон. Примечательно то, что вместо, собственно визга, уши уловили нервное ржание.
И вот стою я, вся такая из себя офигевшая, и понимаю, что я — ЛОШАДЬ. Вернее — кобыла. И причём не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле. Может я, когда падала, не только копчиком, но и головой приложилась? Точно. Вот, блин! Выходные теперь насмарку, и перед девчонками придётся извиняться за то, что из-за меня домой вовремя не попали. Пока разберутся что и как, пока ‘скорую’ вызовут, пока та приедет. Кстати, а где та чокнутая из-за которой я так попала?
Я подняла голову и офигела во второй раз. Я находилась почти в центре огороженной невысоким забором площадки, вокруг которой толклись странно одетые люди. Они громко переговаривались, о чём-то спорили или просто глазели на… нас. ‘Нас’ это — лошадей внутри загона. Кроме меня здесь находилось ещё с три десятка кобыл. По крайней мере, я очень надеюсь, что жеребцов держат отдельно.
Припомнив всё, что читала или видела по телевизору про их буйный нрав и поведение во время э-э-э… брачного периода, не знаю, как это у лошадей называется, я на всякий пожарный села. Надо сказать, далось мне это не без труда, но в итоге я, кое-как раскорячившись, сумела заставить свой, теперь уже копытный, организм принять нужное положение.
