Дёмина Карина
Изольда Великолепная
Глава 1. Выйти замуж – не напасть…
…принцев мало, и на всех их не хватает… По итогам переписи населения на Побережье.
Машка, конечно, сволочь, но Вадика я бы еще простила. Если разобраться, то с Вадиком мы недели две знакомы, а с Машкой – семнадцать лет. Но тем обиднее видеть, как это газель мосластая вплывает в кафешку мало того, что под ручку с Вадиком, так еще и в моих туфлях!
Нет, конечно, туфли были не совсем, чтобы моими. Или скорее совсем еще не моими, но я к ним уже душой прикипела! Вчера как увидела в витрине, так сразу и прикипела.
Разве можно было не влюбиться в такое?
Christian Louboutin.
Цвет сливок. Нежнейшая кожа. Приподнятый носик. Очаровательный ремешок с перехлестом. А каблук – длинный, острый, неимоверно изящный…
В общем, мы нашли друг друга и счастью нашему не было бы границ, когда б не деньги, точнее полное их отсутствие. Финансовый кризис грянул внезапно, нанеся мне серьезную психологическую травму. А тут еще Машка… Она нарочно! Я же к ней за деньгами побежала, не в силах вынести длительную разлуку с моими туфельками. А эта коза безрогая денег не дала и еще морали читать стала, дескать, я трачу много. Ну допустим и много…
Пожалуй, что слишком много…
Но девушка должна выглядеть или хорошо, или никак!
У меня чаще получалось второе. Машке проще. У нее рост модельный, фигура налитая, особенно в верхней ее части. И платья Машка подбирает такие, чтобы достоинства ее не столько подчеркивали, сколько обрамляли. Я ей как-то наклейку подарила – «Экспонаты руками не трогать»…
Лицо у нее идеальное. Нос точеный, губки бантиком, очи голубые, вечной тоской подернутые. И в тени ресниц. Ресницы, к слову, она наращивает. И волосы тоже. Вадик, небось, думает, что они у нее от природы длинные, вьющиеся и платинового колера.
Ага… конечно…
А зубы у нее вовсе фарфоровые. Только мне от этого не легче. Тяжелее даже. Мы с Машкой в детском саду на соседних горшках сидели, в школе одну парту делили и одну мечту мечтали – выйти замуж за олигарха. Но с пятнадцатилетнего возраста, когда у Машки выросла грудь, а у меня – нет, между нами пролегла пропасть. Она ширилась, ширилась и теперь, похоже, расширилась окончательно.
Я завидую?
Да! Я завидую.
Во-первых, росту во мне полтора метра и три сантиметра. Машка еще приговаривает постоянно, что эти несчастные три сантиметра – мое выпирающее самомнение. Во-вторых, фигуру я имею обыкновенную, лицо – маловыразительное. В-третьих, самой выдающейся частью тела является не бюст, а задница, которой за последние две недели прибавилось полновесные двести грамм.
Имя и то у меня дурацкое – Изольда.
Видите ли папенька мой – глянуть бы на него хоть одним глазком – был очень увлечен этой историей и наказал маменьке наречь дочь Изольдой. А маменька в жару любовном, который еще томился на дровах обещаний, наказ исполнила. Потом они разругались вхлам, и папенька благополучно исчез с горизонта нашей жизни. А вот имечко осталось.
Хорошо, хоть не мальчиком родилась. Тристаном жить было бы сложнее.
Машка приближалась. И Вадик тоже. И туфли, которые взывали о помощи с Машкиных ног. У нее тридцать седьмой! А они – тридцать шестого! Моего размера! И пара была всего одна.
– Привет, дорогая, – сказала Машка, наклоняясь ко мне. Губы поцеловали воздух у моей щеки. – Мы тут с Вадей решили, что не можем больше от тебя скрывать…
Он стоял рядом и кивал. Тоже мне, мечта девичья. Мелкий, плюгавый и жеваный какой-то. И руки у него потеют постоянно! А изо рта ментолом несет, потому что Вадик постоянно жует «Орбит», который без сахара. И расковыряв новую пачку, запихивает ее в карман, а потом достает подушечки с налипшими крошками. Мерзость! Зато Вадик был богат… если верить Вадику. И я честно собиралась поверить.
– Сегодня Вадя сделал мне предложение, – Машка приобняла кавалера, позволив припасть к бюсту, и на Вадиковом лице появилось выражение мечтательное, слегка глуповатое. Машка же вытянула руку и пальчик оттопырила, это чтобы я наверняка разглядела колечко.
И ничего особенного!
Да, золото… камень… такой большой камень… и квадратный… и сияет, как настоящий.
– Пять карат, – сказала Машка, любуясь не то алмазом, не то зарождающейся Вадиковой лысиной. – И платиновая оправа.
Плевать! Не жалко колечка, которое, если рассудить по-честному, моим должно быть. Это я первая с Вадиком познакомилась. И дважды на свидание ходила. И один раз даже целовалась, с трудом преодолев брезгливость. А теперь, значит, его Машка прибрала.
– Не куксись, – Машка щелкнула меня по носу. – Ты себе еще найдешь кого-нибудь…
– Ага, – подтвердил Вадик, выдувая ментоловый пузырь.
– …подходящего…
От обиды и осознания вселенской несправедливости, а также подлого Машкиного предательства, в моем зобу дыханье сперло. А когда расперло, то я высказала Машке все, что о ней думаю. Думала о заклятой подруге я много. Давно. А мысли свои старательно берегла, пряча в том закутке памяти, куда без особой надобности не заглядывают. И вот пожалуйста – пригодилось.
Машка слушала, с ленцой, с насмешечкой, поглаживая Вадиковы жидкие волосы и покачивая ножкой, на которой красовалась туфелька.
Моя туфелька!
Я сохраню ее образ в своем раненом седрце.
– Изька, ты – дура, – сказала Машка, когда я выдохлась. – И всегда ею была.
– Ага, – Вадик поспешил согласиться.
Подкаблучник!
– Ты… ты сама дура!
– Посмотри на себя. Ты – шутиха. Чучело, которое пытается прыгнуть выше, чем может, – продолжила Машка. – Возьмись за ум. Закончи свои курсы, получи уже диплом. Найди постоянную работу. Выйди замуж. Наплоди детишек…
Дело было не в том, что она говорила, а в том, что в слова свои умудрилась вложить все то презрение, которые, оказывается, испытывала ко мне. Значит, мой удел – должность бухгалтера в третьеразрядной конторе? Муженек без амбиций и возможностей? Парикмахерша-соседка и самодельный маникюр? Отдых на подмосковной даче?
А Машкина судьба – яхты, пляжи и салоны VIP-класса?
И все только потому, что у нее рост, волосы и сиськи?
– Я… – я поняла, что вот-вот заплачу, а плакать я не любила с детства. – Я… я тебе докажу!
– Что докажешь?
Камень на пальце сверкал, поддразнивая – и вправду, Изольда, что ты собиралась доказывать? И главное, каким образом? Кому ты нужна?
– Я… я выйду замуж! За олигарха!
– Неужели?
Вадик просто заржал. Смех у него мерзкий, с подвываниями, я иногда не понимаю, смеется он или рыдает.
