Джена Шоуолтер
Грешные ночи
В день своего восемнадцатилетия Аннабель Миллер проснулась от самого поразительного сна с таким ощущением, что ей вырвали глаза, смочили в кислоте и вернули на прежнее место. Осознание того, что боль реальна, медленно приходило в затуманенный сном разум. Когда же Аннабель накрыло полное восприятие происходящей реальности, всё её тело напряглось и согнулось пополам, а из горла вырвался крик.
Аннабель подняла припухшие веки, но... не увидела никакого проблеска света. Лишь тьма приветствовала её.
Боль слишком быстро распространялась по венам и грозила прорваться сквозь кожу. Аннабель потёрла лицо, даже поскребла ногтями, надеясь избавиться от источника боли, но не почувствовала ничего необычного. Никаких бугорков, никаких царапин. Нет... подождите-ка, что-то было. Её руки покрыла тёплая жидкость.
Кровь?
Из горла Аннабель снова вырвался крик, а затем ещё и ещё, и каждый был похож на осколок стекла, царапающий её горло. А в следующие секунды девушку охватила паника. Она ослепла, истекала кровью и... умирала?
Послышался скрип дверных петель, а затем по паркету зацокали высокие каблучки.
— Аннабель? Ты в порядке? — Пауза, а затем шипящий звук втягиваемого сквозь зубы воздуха. — Боже, детка, твои глаза. Что случилось с твоими глазами? Рик! Рик! Скорее сюда!
Проклятия сопровождали тяжёлые, торопливые шаги, а секунду спустя спальню наполнил вздох ужаса.
— Что случилось с её лицом? — Взревел отец Аннабель.
— Я не знаю, не знаю. Когда я вошла, оно уже было таким.
— Аннабель, милая, — послышался нежный и заботливый голос отца, — ты слышишь меня? Можешь рассказать, что случилось?
Аннабель попыталась произнести: "Папочка, помоги мне, пожалуйста, помоги",но слова казались твёрдыми, как алмаз и слишком зазубренными, чтобы протолкнуть их через горло. И, о святые небеса, в груди появился огонь, пламя которого искрило при каждом ударе сердца.
Сильные руки скользнули под тело Аннабель — одна под плечи, а другая — под колени — и подняли её. Движение, каким бы осторожным оно ни было, потревожило её, увеличив боль, и Аннабель застонала.
— Милая, я здесь, с тобой, — произнёс отец. — Мы отвезём тебя в больницу, и всё будет в порядке. Обещаю.
Острое чувство паники начало ослабевать. Как Аннабель не могла поверить своему отцу? Он никогда не давал обещание, если не мог его сдержать, и если думал, что всё будет в порядке, значит так оно и будет.
Отец отнёс Аннабель в стоящий в гараже внедорожник, и под рыдания матери положил её на заднее сиденье. Он не стал возиться с ремнём, просто закрыл дверь, оставив дочь внутри. Аннабель ждала, что следующей откроется водительская дверь, а затем — пассажирская; ожидала, что родители сядут в машину и отвезут её в больницу, как и обещали, но... ничего не произошло.
Аннабель ждала... ждала... Мучительно медленно проходили секунды. Даже при затруднённом дыхании она начала ощущать запах тухлых яиц, достаточно зловонный и резкий, чтобы его мог учуять её нос. Аннабель съёжилась, растерянная и напуганная произошедшими в воздухе переменами.
— Папочка? — Позвала она. Уши Аннабель слегка подёргивались из-за усилий, которые она прикладывала, чтобы расслышать ответ, но услышала только...
Приглушённые голоса через стекло.
Пронзительный скрежет царапающего металла.
Зловещий смех...
...и хрипы боли.
— Шэки, зайди в дом, — крикнул отец Аннабель с такими нотками ужаса в голосе, которые она никогда от него не слышала. — Живо!
Шэки — мать Аннабель — завизжала.
Морщась от боли, Аннабель приняла сидячее положение. Наконец, чудесным образом, нестерпимый огонь в её глазах отступил. Когда она вытерла кровь, в поле зрения попали крошечные лучики света. Прошла секунда, ещё одна, в течение которых свет распространялся, проявлялись цвета — здесь голубой, там жёлтый — и вскоре Аннабель увидела весь гараж.
— Я не ослепла! — Закричала она, но её облегчение длилось недолго.
Аннабель увидела отца, который у дальней стены гаража защищал её мать. Его взгляд метался по сторонам, не останавливаясь на чём-то конкретном, на щеках были ужасные порезы, из которых капала кровь.
Шок и ужас смешались, обрушиваясь неудержимой лавиной на каждый дюйм тела Аннабель. Что произошло с отцом? В небольшом помещении больше никого не было...
Перед её родителями материализовался человек.
Нет, не человек, а... Что это было?
Аннабель попятилась и ударилась о другую сторону автомобиля. Новоприбывший не был человеком. Он казался существом из недр самых худших её кошмаров. Ещё один крик вырвался из её пересохшего горла. Внезапно Аннабель стало трудно дышать. Она могла лишь с отвращением таращиться на создание.
Оно оказалось чудовищно высоким, касаясь макушкой потолка, до которого Аннабель не могла дотянуться даже стоя на стремянке, с варварским телосложением и клыками, о которых она лишь читала в вампирских романах. Кожа существа была очень тёмного оттенка малинового и гладкая, как стекло. С когтей капала кровь. За спиной простирались чёрные крылья без косточек, вдоль позвоночника спускались маленькие рожки, а от основания тянулся длинный, тонкий хвост, заканчивающийся металлическим шипом, покрытым кровью, который лязгал по бетонному полу, когда существо методично двигало им вперёд и назад.
Что бы это ни было, Аннабель подозревала, что именно оно нанесло её отцу травмы... и станет причиной ещё больших повреждений.
Страх затмил все эмоции, но все же она рванула вперёд, ударила кулаком по окну и заставила себя крикнуть:
— Отставь моих родителей в покое!
Зверь перевёл на неё взгляд потрясающе красивых глаз, которые напомнили Аннабель огранённые рубины. Его острые как бритва клыки сверкнули, когда на губах существа появилась пародия на улыбку... а затем он полоснул когтями по горлу её отца.
В одно мгновение когти разорвали плоть, кровь брызнула на окно машины. Отец Аннабель упал... рухнул на пол... прижав руки к кровоточащему горлу. Его рот был открыт в попытке втянуть воздух, которого ему не хватало.
Аннабель перестала всхлипывать, рыдания уступили место ярости.
Шэки закричала, осматривая гараж широко распахнутыми глазами, как ранее делал отец, словно понятия не имела, где таилась опасность. Она прикрыла рот руками, по щекам текли слёзы, размазывая брызги крови.
— Н-не причиняй нам вреда, — заикалась, произнесла она. — Пожалуйста, не н-надо!
