Шихан Анна - Долгий, долгий сон

Я всеми силами цеплялась за стазисный сон. В этой игре нужно было постараться как можно дольше сохранить перед глазами зыбкие, легко исчезающие образы. Чтобы остаться в стазисе, я заставила свое сердце биться совсем медленно, почти неощутимо, и отказалась приводить в действие легкие. Я давно научилась игнорировать все попытки меня растолкать. Раз или два мне удавалось продержаться так долго, что маме приходилось в панике включать реаниматор.

Когда волшебное синее море, в котором я так старалась удержаться, было грубо потревожено — причем не рукой, а прикосновением чьих-то губ к моим губам, — я страшно рассердилась. Судорожно втянув воздух через нос, я резко села и врезалась головой в своего спасителя.

Я ничего не видела. Вокруг была только тьма и боль, словно я впервые посмотрела на яркий свет после долгих дней, проведенных в темноте. А потом незнакомый голос прокричал незнакомые слова:

— Святой коитус, ты живая!

Это была какая-то бессмыслица, поэтому я решила ухватиться за что-нибудь известное.

— Где мама?

Даже голос оказался не мой, и место него раздалось какое-то карканье. Я попыталась оценить обстановку. Мышцы болели, легкие, похоже, были заполнены жидкостью. Я стала кашлять, чтобы поскорее запустить воздух к безжизненные дыхательные пути. Потом попробовала встать. Пронзительная боль острыми ножами ударила меня в руки и ноги. Болела каждая косточка. Я снова рухнула на гладкую, мягкую подушку стазисной капсулы.

— Ой-ей!

Мой спаситель бросился ко мне. Теплые руки подхватили меня, и мои сведенные мышцы взвыли от боли. Наверное, я застонала.

— Не трогайте меня! — прохрипела я.

Откуда такая боль?

Он отпустил меня, но боль никуда не делась.

— Черт, ты меня пугаешь.

Судя по голосу, он был очень взволнован.

— Ты не дышала, и я испугался, что запорол всю систему и заэкстермил тебя.

Я не понимала и половины из того, что он говорил.

— Как долго? — шепотом спросила я.

— Ты казалась мертвой всего около минуты, не больше, — ответил он, как будто это должно было меня успокоить.

На самом деле я хотела узнать, как долго длился стазис, но передумала уточнять. Это было неважно. Я повторяла себе это снова и снова, каждый раз, когда просыпалась. Это неважно.

— Кто ты? — спросила я вместо этого.

— Я-то? Брэндан из пятой квартиры. Ты знаешь, где ты?

Я нахмурилась, точнее, сделала бы это, если бы у меня не разболелась голова. В пятой квартире жила пожилая супружеская пара с коллекцией тропических рыбок. По крайней мере, они там жили в последний раз, когда я бодрствовала, но ведь пока неизвестно, сколько я провела в стазисе.

— Конечно знаю — жилой комплекс Юникорн. А вы что тут делаете? Недавно переехали?

Последовало долгое молчание.

— Да нет, вообще-то мы тут всю жизнь живем.

На этот раз незнакомый голос показался мне немного испуганным.

Я поморгала и устремила затуманенный взгляд в сторону моего собеседника. Брэндан оказался темной тенью, размытым силуэтом мужчины. Молодого мужчины, судя по голосу. Я растерялась.

— Почему вы меня разбудили?

Тень вздрогнула, словно удивилась.

— А вы хотели остаться в стазисе?

— Нет, я имею в виду — почему именно вы меня разбудили? Кто вы такой? И где моя мама?

На этот раз тень надолго замолчала.

— Ну… это… — Брэндан с шумом вздохнул. — Я не знаю, где ваша мама, — выпалил он на одном дыхании. — Вы… вы знаете, кто вы такая?

— Разумеется, знаю! — сипло ответила я. Голос все еще дрожал. Я откашлялась, борясь с постстазисной усталостью.

— А я пока нет, — ответил Брэндан. — Я вот Брэндан, а вы кто?

— Розалинда Саманта Фитцрой, — отчеканила я. Честно говоря, я была в бешенстве. Кто этот парень? До сих пор мне еще никогда не приходилось никому представляться!

Мой призрачный спаситель вдруг отпрянул назад и скрылся из поля зрения. Я так испугалась, что снова попыталась сесть. Но руки тут же протестующее взвыли, а спина и вовсе отказалась подчиняться. Видимо, первоначальный шок от пробуждения придал мне какие-то силы, но теперь они были на исходе. Я крепче вцепилась в края стазисной капсулы и поискала глазами своего призрака.

Я нашла его на полу. Теперь, когда я села прямо, он показался мне менее похожим на тень. Он споткнулся и упал. Его глаза казались двумя белыми пятнами на темном овале лица — они были широко открыты и не мигая глядели на меня.

— Что? — прокаркала я.

Он, как краб, отполз подальше, потом нашарил рукой ящик и поднялся на ноги. Ящик? Черт побери, где я нахожусь? Это место никак не могло быть моей уютной гардеробной с розовым ковром и аккуратными рядами плечиков с последними шедеврами высокой моды. Вместо этого я очутилась в каком-то огромном, гулком и загроможденном помещении, больше всего похожем на склад. Со всех сторон высились стеллажи, заставленные чем-то темным. Мой призрак колыхался передо мной. Теперь он управлял своим телом не многим лучше, чем я.

— Вы сказали — Фитцрой? — переспросил он. — Розалинда Фитцрой?

— Именно так, — отрезала я. — В чем дело?

— Я должен позвать кого-нибудь на помощь, — он повернулся, приготовившись удрать.

— Нет! — заорала я. Вернее, издала самый громкий звук, на который оказались способны моя пересохшая гортань и полумертвые легкие. Мне потребовалось всего несколько мгновений, чтобы понять, почему я вдруг повысила голос. Стазисные препараты оказывают сильное влияние на эмоциональное состояние человека, поэтому порой бывает трудно разобраться в своих чувствах. Я даже не сразу осознала, что не на шутку перепугалась. Все было неправильно, не так, как я ожидала, и постепенно до меня стало доходить, что случилось нечто ужасное.

Брэндан медленно обернулся:

— Я вернусь.

— Нет! — прохрипела я. — Не оставляйте меня здесь одну! Я хочу к маме. Что происходит? Где Ксавьер?